Вот мы и вернулись к возлюбленной Катарине, которая научилась жить со своими способностями. И это напоминает о том, что любые трудности на жизненном пути временны. Она смогла измениться и стать той, кем и не мечтала. Не ради себя, а высшей цели. Обладая настырностью подростка и упорством самого твердолобого из рогатых, ей удалось свершить множество подвигов, о которых я поведала вам ранее. Но на этом путь колдуньи не закончился. Наоборот, только начал набирать обороты, хоть она сама об этом ещё не знает. Если бы стало известно будущее, пусть даже на мгновение, неизвестно, как бы поступила. Возможно, оборвала бы все связи и залегла на дно, не желая сталкиваться с новыми потрясениями. Ей и так с большим трудом удалось позабыть Габриэля. Правильно было бы выразиться – перестать горевать, ведь в памяти он останется навсегда, также как предыдущая любовь. За четверть жизни она успела дважды побывать в роли чёрной вдовы. И изредка опасалась наличия проклятия. Но быстро отметала темные мысли, зная, что его распознала бы наверняка. Стечение обстоятельств сделало сильнее, только и всего. Именно благодаря лишениям Катарина стала собой и нашла силы сражаться со злом. И до сей поры ей это прекрасно удавалось. Обладая сильным характером, она собирала вокруг себя волевых, отважных и честных людей, которые готовы отдать за неё жизни. Одолела с их помощью самого Неиса – колдуна с Земли, мечтавшего завладеть переходом в другую вселенную – «параллельную», скрытую за фасадом наследного дома. Затем пришёл черёд лорда Замана, построившего машину, разрушающую вселенную, усиливая энергию и потоки, ради всевластия. Теперь Заман мог напугать только в сказках, которые детишки рассказывали у костра. Катарина разбила ему душу на куски и сделала овощем, разгневанная правлением и убийством Габриэля. Она возложила на друга – Стива Риза обязанность править планетой «Гор». А другие управляли остальными девятью частями планеты и входили в совет. Со всех сторон, как могла, обезопасила народ, а себе оставила задачу, выбранную изначально – оберегать всеми силами дом и переход. Она не могла остаться, потому что являлась частью дома и была связана с ним навеки. К тому же была безумно влюблена в него с первой минуты появления в долине и ни за что на свете не отказалась бы от своих обязанностей. Абсолютное счастье царило здесь последнее время, но и оно не может длиться вечно. Затишье заканчивается, привнося в жизнь новые коррективы.
Катарина ощутила на колене тёплую руку, жест призывал успокоиться, дыхание восстановилось. Это была первая встреча с отцом за долгое время, которое провела не без пользы. У всегда серьёзного Кристофера Мансдантера от удивления вытянулось лицо. Она собиралась рассказать всю правду. Ну, практически. Некоторые вещи были не для его понимания. Отец молчал минуту-другую, пытаясь переварить услышанное.
– Так, значит, вы с Габриэлем расстались? – недоуменно вопрошал он, поглядывая на Мартина.
– Да. Он уехал. Тяжело перенёс расставание. Пап давай не будем о бывшем в присутствии Мартина. Это не тактично, – твёрдо сказала она, подавляя подкатывающий приступ рвоты.
Отец прочистил горло, дивясь тому, как спокойно выглядел новый ухажёр дочери. Дальнейшая беседа казалась более чем странной, ведь говорить было особо не о чем. Мартин молчал, словно воды в рот набрал, но и его можно было понять.
– Как там дядя поживает? И остальные? Ты с ними общаешься? – спрашивала с наигранным энтузиазмом; её совершенно не интересовала алчная семейка. Ну, может быть, за исключением младшего брата.
– Я общаюсь только с Николасом. Твой дядя Стефан совсем лишился рассудка. Отсутствие денег сделало параноиком. Он в лечебнице. Агнесс не выдержала его сумасшествия. Базель связался с дурной компанией. Оно и не удивительно, дорогая. Агнесс после того, как осталась одна, стала снова ходить на свидания и жить полной жизнью, только со штампом в паспорте, – усмехнулся отец, Вета по-девичьи захихикала. – Ну, а Николас заезжал на днях. У него всё отлично, – констатировал он факт без тени ехидства.
– Да. Он стал приятным молодым человеком, поступил в престижный университет. Достойно уважения, – пропела Вета на одном дыхании. Она всё ещё дергалась из-за происшествия, которое Катарина устроила намеренно.
Сама Катарина только и думала о том, что солгала о Габриэле. Она уже не скорбела по нему, но и предавать память ужасным враньём не хотела. Однако другого выхода не было. Скажи правду, пришлось бы объяснить, как он погиб и где похоронен. А это приведет к разговору о существовании другой вселенной, шизофрении, уголовному делу и, наверняка, той же лечебнице, в которой перебывал дядя Стефан.
– Мартин как вы познакомились? – интересовалась Вета.
– Ммм. Мы давно знакомы. Но по-настоящему узнали друг друга только сейчас. Так бывает. Раз, и ты в плену у прекрасных, голубых глаз, – он нежно посмотрел на Катарину, и она прекратила мысленное самобичевание, сжав ему руку.
– Как романтично! – продолжала разыгрывать спектакль Вета, рассчитывая на похвалу супруга за отличное поведение.
Их сын, уродливый и корюзлый, молчал. Катарина больше не слушала разговор, происходивший за столом, и была уверена, что Мартин с лёгкостью ответит на все вопросы и отметёт любые подозрения. Она смотрела на сводного брата, который таковым вовсе не являлся. Ленц был сыном Неиса – колдуна, проигравшего ей в битве, наказанием которому послужила смерть. Он вырос, и черты противника стали отчётливее, ярче. Походил на него не только внешне, было что-то дьявольское во взгляде парнишки. Тот же гневный огонёк полыхал в глазах у его настоящего отца. Круглое лицо немного осунулось, добавляя сходства. Он не обращал внимания на окружающих, поглощая еду с тарелки, тонкие пальцы легонько потрясывались, позвякивая, зажатой в них вилкой. Как вдруг, они начали трястись активнее, задевая столовые приборы. Ленц попытался их остановить, придавив другой рукой, но и она начала вибрировать. Половина стола ходила ходуном, и родители смолкли. Он резко вскочил с места и убежал в свою комнату, хлопнув дверью. «Что это было?».
– Не обращайте внимания. У него трудные времена. Гормоны играют, – пробубнила Вета и перевела тему.
Катарина встретилась взглядом с отцом. Он улыбнулся одними губами и пожал плечами – мол, что тут поделать, подростки.
Ночью, когда все отправились по кроватям, она не могла сомкнуть глаз. Отчасти из-за вранья, которое всегда презирала, отчасти из-за стен папиной обители. Квартира будто была против спокойствия, стены сдавливали пространство. Конечно, это просто страх быть разоблачённой действовал на нервы. Изначально не хотелось приезжать, но отец настоял. Да и откладывать неприятный разговор дольше было нельзя. Чем дольше отстраняешься, тем тяжелее собраться с духом и сделать усилие. Села в кровати и тяжело вздохнула. Гостевая спальня была создана для комфортного отдыха, но она его не заслужила. Стакан тёплого молока мог слегка улучшить ситуацию. Катарина прошла мимо спящего на диване Мартина, полюбовавшись кошачьей грацией и взъерошенными на подушке рыжими волосами. Появилось желание прижаться, ощутить тепло. «Ни на что на свете не променяю это чувство». Оставшись в доме наедине, они стали ещё ближе и упивались близостью месяцами, пока ему в голову не пришла идея – приехать сюда. Она понимала необходимость и всё равно немножко злилась. А отдельная ночёвка и бессонница усиливали неприятные эмоции. Прошла мимо спальни отца, улыбнувшись неизменному храпу. В былые времена матери приходилось покупать беруши пачками, чтобы иметь хоть малейшую возможность спокойно спать. Вот и заветная кухня. Тёплое молоко плескалось в стакане. Отпивала по чуть-чуть, растягивая удовольствие. «Капелька мёда сделала бы его идеальным», – подумала она и уловила шуршание. Оно исходило из комнаты Ленца. Любопытство, поселившееся в душе после выходки за ужином, подтолкнуло проверить братца. Прокралась ближе на цыпочках. «Из меня выйдет неплохой вор». Приоткрыв дверь, увидела Ленца, сидевшего в кресле возле крохотного телевизора, который и издавал шипящие звуки, картинка рябила. «Уснул сидя», – покачала она головой, подошла и отключила аппарат. Экран вновь загорелся и зашипел, освещая ему лицо. Катарина застыла на месте. Глаза брата закатились, обнажая белки, а губы еле слышно шевелились, произнося неразборчивые фразы. Наклонилась, но не расслышала ничего знакомого. «Вполне возможно, парнишка лунатик», – заключила, подыскивая объяснение увиденному и собираясь уходить. С детства ей было прекрасно известно, что будить их нельзя, ведь сама также подвергалась явлению в юном возрасте. Неожиданно он схватил её за руку, сжимая с силой запястье, и стал бубнить отчётливее. Она уже могла различить обрывки, которые преобразовались в полноценное слово. Ленц не переставал его повторять жутким, безжизненным голосом.
