1. Глава 1.
-Нет, нет и нет! – в который раз повторял Глеб Городецкий – глава семейного строительного бизнеса, споря с матерью за завтраком.
-Глеб, ну что такое? Приедут они, погостят…
-Пусть гостят в гостинице! – он хлопнул тяжелой ладонью по столу из натурального дуба, - зачем тащить их в дом?
Глеб был возмущен, он негодовал! Притащить в дом эту пигалицу, эту занозу в одном месте! Уже семь благословенных лет он не видел Соню, и совершенно не испытывал никакого желания увидеть ее на протяжении всего этого времени.
-Глеб, Люба и Борис, царствие им небесное, были нашими близкими друзьями – тебе ли не знать! Поэтому их дочь всегда будет желанным гостем в этом доме! – Глеб знал этот тон матери с детства, когда она так же безапелляционно заставляла его таскаться с маленькой прилипалой. Он и сейчас вспоминал эти дни, как страшный сон: «Глеб, ты гулять? Возьми с собой и Соню!», «либо идете вместе, либо ты сидишь дома!», «Глеб, ты же старше, ты же мужчина! Отдай это Сонечке и не спорь!».
Эта Сонечка сидела у него, веселого бравого хулиганистого паренька, в печенках. Пока его друзья могли лазить по крышам гаражей, гонять по дворам, кататься на велосипедах и вообще проводить время так, как полагалось в его возрасте молодежи, он был вынужден развлекать дочку родительских друзей. А какой мальчишеской компании понравится, если к ним приведут маленькую девчонку с ведерком и совочком в руках? Поэтому Глеб часто оставался не при делах.
За это он безжалостно издевался над маленькой страшилкой – именно так он прозвал ее втайне от родителей. Вся такая несуразная – она так и напрашивалась на подобное прозвище: маленький рост по сравнению со своими сверстниками, два чудных хвостика с торчащими в разные стороны темными волосами, на манер Пеппи, пухлые щеки, нос кнопкой и большущие глазища – натуральная страшилка!
-Мама, я тоже живу в этом доме и имею право участвовать в принятии решений относительно того, кого пускать сюда жить, а кого нет!
-Глеб, вырасти! Ты скоро четвертый десяток разменяешь, а все такой же, как в детстве! Не надоело, сынок? Не вижу проблемы, что Сонечка с тетей поживет какое-то время с нами.
У Глеба тут же сработал детский инстинкт – он лихорадочно соображал, как же навредничать гостье. Глеб регулярно пакостничал Соне в детстве. Если он вел ее в песочницу, то непременно высыпал ей на голову ведро песка, разумеется, совершенно случайно, и с удовольствием наблюдал, как она мотала своей головешкой в попытке стряхнуть эту пыль, напоминая знаменитых в их детстве собачек для автомобилей. Или тихонько закапывал одну из ее формочек поглубже, и радовался, когда она со слезами на глазах искала ее повсюду.
Если они гуляли в парке, то он подставлял ей подножки, хотя это было и необязательно – со своей косолапостью Соня без особых усилий с его стороны падала не менее десяти раз за прогулку. А потом Глеб наслаждался ее визгом, когда ей промывали разбитые коленки и мазали их зеленкой.
А если он вел ее на речку, то часто старался посильнее обрызгать, пока она нерешительно топталась у бережка, да так, что потом с ее дурацких хвостиков стекало, как с зайки, которого бросила хозяйка.
-Глеб, я тебя предупреждаю: прояви к Соне уважение! Твои детские обиды остались в далеком прошлом! – женщина предостерегающе пригрозила сыну пальцем, - отец просил тебя быть добрее к девочке.
-Девочке двадцать два года! Справится без моего общества! Я лично собираюсь переехать отсюда на квартиру на все время, пока она будет тут гостить!
-Только попробуй не явиться сюда вечером!
-И не подумаю!
-Тогда я звоню отцу!
Глеб отступил. Отбросил вилку в тарелку, и вылетел из дома, как ошпаренный. Как же он ненавидел Соню! Она испортила ему все детство! Даже его младший брат не доставлял столько проблем, сколько страшилка. За ней постоянно требовалось присмотреть, куда-то сводить, накормить и все это ложилось на его плечи, благодаря собственным родителям.
Они вместе с Осиповыми делили один большой дом на две семьи, как часто бывало в небольших городах, и поэтому все сразу как-то незаметно становилось общим. В девяностые, когда их родители много работали, он был вынужден, как старший в обеих семьях, присматривать за домом и хозяйством. И, к сожалению, к хозяйству соседей добавлялась мелкая пиявка.
И ладно, когда она была мелкой – хоть поиздеваться в отместку было реально. А вот когда она подросла и вдруг стала понимать почему с ней происходят мелкие неприятности, то у Глеба прибавилось проблем в виде разгневанных родителей, которые недоумевали, как можно обижать такую милую девочку, как Сонечка.
-Черт тебя дери, страшилка! – злился Глеб, периодически колотя руками по рулю, - пропади ты пропадом!
Когда семь лет назад они всей семьей переезжали в Петербург, Глеб искренне надеялся, что больше никогда не увидит этих огромных зеленых глазищ. К пятнадцати годам Соньку откормили так, что она стала напоминать припасливого хомячка. Так казалось Глебу. На самом же деле девочка занималась балетом, поэтому лишнего веса не имела, но щеки действительно остались по-детски пухлыми. И торчащие хвостики сменили косички, завернутые в баранки. При этом в росте она прибавила совсем немного, так и продолжая отставать от рослых сверстников.
Глеб подъехал к зданию своего офиса в ужасном расположении духа, еще больше его взбесило сообщение от отца, в котором тот просил его быть взрослым мужчиной, коим он и является, приехать вечером домой и не выпендриваться перед гостями. Он подобно шторму пронесся через холл мимо смиренного охранника, поднялся на свой этаж, перепугал секретаршу Катеньку – миленькую девчушку в очках, с туго заплетенным колоском; шлепнул ей на стол папку с подписанной за вечер рабочей почтой и едва не опрокинул стоящую на краю стола чашку с кофе. После исчез в своем кабинете, громко хлобыстнув дверью, оставив побледневшую Катеньку смотреть ему в след.
Сейчас Глеба бесило все, и он готов был сломать что-нибудь или разбить – такой уж характер. Он с детства не мог усмирять в себе гнев, поэтому и доставалось от него Соне и даже Костику, который придерживался принципа: «Не тронь меня и я тебя не трону».
-Вот это картина!
«Явился» - мысленно прорычал Глеб, отрывая зарытые в волосы пальцы от головы. Именно в таком виде застал Глеба его лучший друг, а по совместительству один из заместителей – Роман Барсеньев.
-Ты чего же это Катеньку пугаешь? – протянул он, небрежно плюхаясь на диван в мягком уголке кабинета, - она сидит там – пытается слиться со стеной! У нее же косичка дыбом встала!
-Ты чего приперся, Рома?
-Не рычи! Сам звал. Не хочешь – могу уйти.
-Вот черт!
Утренний разговор совершенно выбил Глеба из колеи. Он впервые за всю свою карьеру забыл о назначенном им самим совещании. Глеб достал из верхнего отделения стола толстый кожаный ежедневник и сверился с планом на текущий день: утреннее совещание, встреча с инвесторами, деловой обед с поставщиками. Он убедился, что больше не забыл ни о чем, громко захлопнул ежедневник и встал так, что стул отъехал назад и громыхнул о стену, вызвав очередной осторожный взгляд в сторону кабинета его пугливой секретарши.
