Лучи рассветного солнца мягко ласкали гладь озера, отбрасывая оранжевые и золотистые блики на сине-зеленые воды. От легкого ветерка по зеркальной глади пробегала рябь. В открытое окно врывались запахи соснового леса. Кэрри Сантаро, свернувшись калачиком на мягкой подушке на подоконнике, наблюдала начало нового дня. Вот уже три дня, как она приехала в штат Индиана и поселилась в арендованном коттедже на берегу озера в местечке Уинтер-Хейвен. Кэрри проводила у окна каждую свободную минуту, наслаждаясь спокойствием, тишиной и одиночеством. Ее сестра Мариабелла, которая по полгода проводила в приморском городке в Массачусетсе, говорила, что жизнь в Америке отличается от жизни в замке на родине.
Она оказалась права. В крошечном городке на Среднем Западе, обладающем неуловимым очарованием, Кэрри чувствовала себя свободной. Здесь она могла быть собой, забыть об обязанностях принцессы и никому ничего не доказывать. Наконец-то она не носит бальные платья и туфли на высоком каблуке, а попросту надевает потрепанные джинсы, майки и сарафаны. Подумав об этом, Кэрри улыбнулась.
Она хотела понять, кем является вне стен родового замка, на что способна. Только оказавшись на достаточном расстоянии от дома, Кэрри получит ответы на вопросы, которые уже давно тревожили ее. Мама как-то рассказывала, что, только посетив этот город, поняла свое предназначение. Возможно, Кэрри тоже повезет.
Зазвонил ее мобильный телефон. Вздохнув, она ответила:
– Здравствуй, папа!
– Карлита! – громогласно произнес Франко.
Родители называли Кэрри полным именем, когда хотели напомнить ей о королевских корнях и обязанностях. Так они в очередной раз говорили ей о том, что она должна быть послушной дочерью и принцессой.
Кэрри никогда никого не слушала. Она была бунтаркой, и жизнь, наполненная условностями, тяготила ее. Она предпочла бы ходить с грязными ногтями, чем рядиться в накрахмаленные платья. Она училась в школе-интернате, постигала тонкости дворцового этикета и присутствовала на бесчисленных мероприятиях, изо всех сил стараясь делать то, что ожидают от принцессы.
Так было большую часть времени. Но теперь Кэрри позволила себе толику свободы, поэтому недовольству ее родителей не будет конца. Она устала от опеки, хотела жить собственной независимой жизнью.
– Когда ты вернешься домой? – Отец заговорил на родном языке страны Учелли.
– Но я только что приехала, – ответила Кэрри. – Я еще не успела поработать.
– Ты должна работать здесь. Возвращайся, – строго произнес он, проигнорировав желание дочери.
– Папа, мы это уже обсуждали. Я буду дома через несколько месяцев. В винном магазине нужен сотрудник, который будет представлять интересы Учелли. Если нам удастся продавать вино в Америке…
– Ты нужна нам здесь, – перебил ее отец. – Ты нужна своим сестрам и нам.
С тех пор как средняя сестра, Аллегра, стала королевой, родители требовали от Кэрри более активного участия в жизни страны и возложили на нее больше обязанностей, которых она, однако, постоянно избегала. Кэрри не хотела иметь с политикой ничего общего. Ей становилось дурно при од ной мысли о том, что придется выставлять себя напоказ.
– Они прекрасно справятся и без меня. СМИ вряд ли заметили мое отсутствие.
В газете Учелли была опубликована лишь краткая заметка о том, что принцесса Карлита уехала отдыхать. Если бы страну покинула Аллегра, то новость обсуждали ли бы в течение нескольких дней. Кэрри в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что ей вряд ли суждено занять трон.
– Это потому, что мы стараемся держать твой отпуск в секрете.
– Это не отпуск, папа. Я приехала сюда работать.
Он вздохнул:
– Знаю, что ты любишь свою работу, и думаю, ты хочешь именно трудиться…
– Думаешь? Я буду трудиться.
– Все прошедшие годы я предоставлял тебе много вольности. Ты почти освобождена от обязанностей. Но сейчас тебе уже двадцать четыре года, моя дорогая. Пора остепениться и стать достойной семьи Сантаро.
Остепениться? Кэрри встревожилась при мысли о том, что скоро ей предстоит выйти замуж, и ее будущий муж станет указывать ей, что делать, как одеваться и куда ходить.
– Меньше всего я хочу сейчас остепениться, – сказала она.
– Я люблю тебя, дочь моя, но у тебя есть один недостаток.
Они уже обсуждали этот вопрос тысячу раз, и Кэрри не желала снова к нему возвращаться.
– Папа…
– Ты порхаешь по жизни, как бабочка. Сначала ты хотела стать ландшафтным дизайнером, потом решила стать чемпионом по выездке, потом занялась скалолазанием. Теперь ты собралась работать в винном магазине. – Отец сделал паузу, Кэрри слышала разочарование в его голосе. – Когда ты угомонишься? Пора повзрослеть.
– Я взрослая, папа.
Он вздохнул:
– Понимаю, ты стараешься найти свое призвание, но было бы неплохо, если бы в твоей жизни появилась какая-то стабильность.
Отец Кэрри был прав. Она сменила множество увлечений.
– Нет, не понимаешь. Трудно проявить себя, – тихо произнесла она, – когда так много звезд над головой.
– О, дорогая, ты права. – Его голос смягчился. – Мне ли этого не знать: я второй сын из пяти, вырос при дворе. Если бы мой старший брат не умер, моя судьба сложилась бы иначе. Но я не жалуюсь.
Кэрри возблагодарила небеса за то, что ей, вероятно, никогда не придется носить корону.
– Мне нравится работать на виноградниках и на винодельне, папа. Я хочу со временем заниматься только этим.
– Подобная деятельность не подходит для принцессы, – настаивал отец. – Возвращайся в университет. Стань врачом. Или получи какую-нибудь гуманитарную специальность. Поступи так, как подобает особе королевских кровей.
Другими словами, отец предлагал ей не пачкать руки в грязи. Когда менеджер по маркетингу виноградника в прошлом месяце объявил, что после сбора урожая уходит на пенсию, Кэрри поняла, что ей выпал шанс сыграть более активную роль в компании, которую она так любила. Ее отец согласился. Она хотела доказать ему, что сможет достичь успеха на любимой работе и достойно представить королевскую семью.
– Папа, я приеду домой через несколько месяцев, – повторила она, на этот раз решительнее.
– Это очередная шалость, моя дорогая Карлита. – Франко Сантаро вздохнул. – Я беспокоюсь о тебе.
– Не нужно, папа.
– Я так не могу, дорогая. Ты бросила университет, проучившись там один год. Потом восстановилась и, вытерпев второй год, повторила ту же ошибку. А теперь вдруг умчалась неизвестно куда… – Он не сказал всего, что собирался. – Я волнуюсь. Вот и все.
Кэрри поморщилась, вспомнив прошлое.
– Я просто не гожусь для академической жизни. Я люблю свободу и практические занятия. – Она вздохнула, потом крепче сжала в руке телефон. – Передай маме, что я ее люблю. Мне нужно идти, иначе опоздаю на работу. Я люблю тебя, папа.
