Глава 1. Предложение, от которого не отказываются
– Разрешите, товарищ полковник?
– Надо же, какие люди! Ну, входите, товарищ лейтенант!
Я улыбнулся, вошел в кабинет и прикрыл за собой тяжелую дверь из красного дерева.
Товарищ Черненко, после реабилитации и долгих разбирательств, теперь занимал еще более высокую должность, хотя погоны остались те же. Мужик он был далеко не глупый, однако собственную подставу все-таки профукал. Как и зреющую в комитете смуту.
Кажется, теперь он занимал должность начальника второго отдела. По крайней мере, за время обучения до меня доходили такие слухи.
– Рад, что ты ко мне заглянул, Алексей! – полковник шагнул навстречу и протянул мне широкую ладонь. – Но еще больше я рад, что теперь такие люди, как ты, работают у нас в комитете, ведь работы еще непочатый край! Да ты присаживайся, Алексей! Как говорится, в ногах правды нет. Может быть, чая или кофе?
– Нет, спасибо, Алексей Владимирович, – отозвался я.
Кабинет у него был не простой, впрочем, как и у всех значимых начальников комитета. Паркетный, хорошо залакированный пол, у стены пара роскошных кожаных диванов, под потолком шикарная хрустальная люстра. В углу огромный фикус в резной деревянной кадке, а рядом с ним специальная лейка. В центре кабинета разместился большой и удобный рабочий стол, на котором аккуратной стопкой лежали папки с документами. Там же стояла пара стационарных телефонов с расширенными возможностями, один из которых был традиционного красного цвета. Справа от них примостилась изящная стойка с дорогими авторучками, лениво поблескивающими при свете ламп. Пожалуй, на столе только компьютера и не хватало, но это будет актуально уже позже, в первой половине девяностых.
В кабинете было светло – оба окна выходили на солнечную сторону улицы Кирова, которая впоследствии будет переименована в Мясницкую.
– Вот видишь, Алексей, как все повернулось! – довольно произнес Черненко, когда мы сели. – Как сейчас помню, ты ведь не собирался продолжать службу в нашей структуре, а? Говорил и повторюсь, у тебя впереди большие перспективы. Шутка ли, получить лейтенанта уже через год и три месяца?
И действительно, после апрельских событий в Припяти восемьдесят шестого года, многое изменилось, не только у меня в жизни, но и вообще. Во-первых, после того как выяснились истинные цели планируемой на АЭС диверсии, ЗГРЛС «Дугу» взяли на особую, усиленную охрану, то же самое касалось и двух других антенн, что располагались в Николаеве и Комсомольск-на-Амуре. Был организован отдельный аналитический центр, который рассчитывал все возможные угрозы, которые могли быть направлены на противоракетный щит страны.
Во-вторых, на самой Чернобыльской АЭС и ей подобных, все реакторы типа РБМК-1000 были существенно модернизированы и доведены до ума. Помимо этого были введены в строй пятый и шестой энергоблоки из третьей очереди. И уже шли новые работы по размещению еще двух новых энергоблоков с реакторами РБМК-1500. Таким образом, легенда про двенадцать реакторов постепенно воплощалась в реальность…
В-третьих, Припять цвела и развивалась все ускоряющимися темпами. Город рос как на дрожжах. Рабочих мест на активно расширяющемся атомном предприятии было более чем достаточно – это привлекало в город энергетиков все новых и новых жителей. К середине восемьдесят седьмого года население атомограда уже перевалило за пятьдесят тысяч.
Предотвратив аварию, я серьезно изменил ход истории, не дав подорвать экономический авторитет страны на мировой арене. Ядерная промышленность уверенно шла вперед ударными темпами, по всему Союзу строились новые атомные электростанции. Изменив события, тем самым я заставил колесо Советской машины крутиться иначе, а потому неудивительно, что все дальнейшие события могут и будут развиваться иначе. Теперь у меня не было преимущества в том, что я знал будущее… Даже не знаю, развалится ли теперь СССР или все опять пойдет по накатанной?
Внутри комитета была проведена серьезная работа – наличие «кротов» внутри системы весьма встревожило руководство. Если уж диверсанты смогли влезть на такой высокий уровень, значит, существующие методы противодействия оказались неэффективными. Во все это я вникать не стал, скажу лишь, что резонанс был огромный, но, само собой, все случившееся скрыли от общественности. Разобрались за закрытыми дверями. В газетах не было ни слова о том, что иностранные шпионы пытались взорвать один из энергоблоков атомной электростанции. И причины того были понятны…
Иностранный куратор и все исполнители были нейтрализованы, а потому угроза миновала. Главный зачинщик Виктор, оказавшийся троянским конем, был ликвидирован прямо у «БЩУ № 4» вместе со своим доверенным лицом, капитаном Пономаревым. Да, он все-таки подох через несколько дней при странных обстоятельствах. Можно сказать, что мы едва уложились. Если бы вовремя не подоспел Андрюха Петров, то возможно, что Чернобыль все-таки рванул бы. В последствии, курсант сам попросил меня не светить присутствие его отца Григория и его самого во всем этом деле. По большей части капитан остался в тени, но как по мне, это было как-то нечестно…
Товарища Лисицына, трагически погибшего во время проведения операции, немногим позднее представили к государственной награде. Посмертно.
В июне восемьдесят шестого, спустя полтора месяца после событий на станции, меня тоже представили к награде. Честно говоря, я даже не ожидал, что про меня вообще кто-то вспомнит. Стоит ли говорить, что я испытал, когда в Москве, заместитель председателя комитета госбезопасности СССР, товарищ Ермаков прицепил мне на грудь Орден Красной Звезды?
А потом меня экстерном взяли в школу КГБ. Без всяких экзаменов и проверок. Более того, уже на следующий год я получил первое офицерское звание и назначение на должность.
– Это только благодаря вам, – демонстративно смутившись, ответил я. – Признавайтесь, вы ведь лично курировали вопрос о моем ускоренном обучении?
– Отчасти, – хитро улыбнулся он. – Павел Сергеевич тоже отметился. Да и чему тебя обучать-то? Ты и без нашей помощи прекрасно справлялся, практически в одиночку. В том, что ты далеко пойдешь, я понял еще тогда, в Краснодаре, на полигоне Молькино, в восемьдесят четвертом. Без зазрения совести скажу, что ты куда толковее многих действующих сотрудников. Но, смотри, не зазнавайся! Эх, жаль, что так получилось с Пономаревым… Моя правая рука ведь. Недоглядел я, недоглядел… Кстати, как семья? Слышал, у тебя сын родился?
– Да, весной еще. Кириллом назвали. Все замечательно.
– Ну и отлично. Но, как ты понимаешь, я не просто так попросил тебя зайти, – как я и ожидал, полковник Черненко перешел от любезностей непосредственно к делу. Он взял со стола красную папку, открыл ее и вытащил оттуда пару листов бумаги, светло-желтого цвета. – Мне нужен толковый человек в одном важном деле.
