Начался обычный день Валентины Максимовны, врача психоневрологического диспансера небольшого, но очень гордого областного центра. Как обычно вошла в кабинет, машинально, поставила чайник и, пытаясь припомнить всех пациентов, с которыми предстоит сегодня работать, и их диагнозы, стала готовиться к очередному рабочему дню. Валентине Максимовне за сорок лет, она уважаемый врач, чья жизнь, в общем-то, даже удачно складывается: коллеги не так сильно завидуют, чтобы вредить, начальство не так сильно издевается, потому что платит немного, личная жизнь ограничена однокомнатной квартирой, постоянным и изрядно надоевшим любовником и любимым котом, которого не решилась кастрировать. Кот платит преданной дружбой и по возвращении с весенних или других приключений даёт себя вымыть антиблошиным шампунем. Все как обычно.
– Здрасте, Валентина Максимовна, – поздоровалась с врачом медсестра Леночка, смазливая и не очень умная девица, но исполнительная и несколько отстраненная от мира сего, – привезли новенького, *** Константин ***, шизофрения.
– Здравствуйте Леночка, есть история болезни? Или как обычно?
– Как обычно, Валентина Максимовна.
– В какой палате?
– В 216–ой.
– Состояние?
– Спокойный, у него под воздействием алкоголя, тихий алкаш.
– Леночка, не алкаш, а больной человек, – равнодушно сказала Валентина Максимовна и пошла в палату.
Пациент сидел на койке. Его правильные черты лица, умные глаза, даже слишком, невысокий рост и чёрные, с проглядывающей сединой волосы не выдавали в нём больного человека.
– Здравствуйте, Константин, меня зовут Валентина Максимовна, я буду вашим лечащим врачом, – женщина предпочитала называть пациентов до пятидесяти лет по имени, считая, что именно это позволит установить контакт, так как звучание имени приятно для слуха любого человека. Справедливости ради, опыт её работы подтверждал данную теорию, – Как самочувствие? Что беспокоит? – Откуда привезли? – также обратилась врач к санитару.
– Из N**** ночью, не спал вообще, – отозвался санитар.
– Итак, Константин, расскажите о себе и как можно подробнее.
Голос у пациента оказался тихий, приятный. Глаза смотрели на собеседника с вниманием. «Нормальный человек», – почему-то сразу подумала Валентина Максимовна, – «наверное, как всегда, пока не начал говорить». Пациент молчал. Выжидающе молчала и Валентина Максимовна. Повисла пауза. Санитар привычно погрузился в наблюдение за поведением пациента и на молчание не обращал внимания. Похоже пауза никого не беспокоила, хотя уже начала затягиваться.
– Константиииин…. – с нажимом на последний слог произнесла Валентина Максимовна.
– Ах да, извините, – пациент встрепенулся, – родился я в 19** году в маленьком городке N*** области. Отец был инженером, работал специалистом по строительству мостов, поэтому мы переезжали от одного проекта к другому. Мать работала бухгалтером, обычно в тех же конторах, что и отец. Братьев и сестер нет. С родственниками виделись редко, тем более что мать была из приемной семьи, и воспоминания о семье были не самые приятные для неё, да она и не рассказывала. Я отучился в шести разных школах: где-то по полгода, а где-то и года по три, проблем вроде не было. Ребенком я был тихим, много читал, может это и сгубило, – пациент улыбнулся так, будто речь шла о чём-то приятном, – извините. – опять улыбка, – дальше институт, технический: мужской коллектив, выпивка, компании – ну как обычно бывает. Дальше армия, офицерские посиделки и опять алкоголь. Вот и сейчас моя вторая работа закончена. Я специалист по связи и интернет-коммуникации. Но какая тут работа, если в мозгах сидит единственное желание что – нибудь выпить, – опять улыбка, правда уже очень грустная. – о закуске вопрос не стоял вообще. Вот примерно вся история, извините, забыл, мне полных 29 лет.
– Хорошо, Константин, а какие – нибудь странные, на ваш взгляд, события с вами случались? Ну что – нибудь необычное, отличное, от того, что всегда происходит? – спросила женщина, а про себя подумала: странно, что я несу, какая здесь шизофрения. Просто отходит после запоя парень, и все. Странно, местные должны отличать запой от шизы. По-моему, все ясно, чего я жду? Истории болезни нет, прочистить кровь, и пусть парень едет домой.
– Понимаете, Валентина Максимовна, я всегда очень остро реагирую на несправедливость: не могу терпеть рабства и отношения к человеку как к рабу, поэтому работаю с компьютерами. Как только сталкиваюсь с таким положением вещей меня начинает просто зашкаливать, и, если раньше я просто упивался чем-то алкосодержащим, то в последнее время я всё чаще задаюсь странными вопросами, я даже никогда не подумал бы об этом, – глаза Константина стали немного испуганными, – мне кажется, я могу проецировать образы, и, вообще, мне надо изменить мир и отношения людей между собой. Это стало основной целью в последнее время. Это шизофрения? Мне в моем городке, ну, где мы сейчас живем, сказали езжай, мол, проверят, скажут результат, а мы не знаем. Ну вот я и у вас.
Врач тяжело вздохнула: всё-таки алкогольный синдром. С похмелья всегда так, хочется изменить мир. Ей ли этого не знать, сколько лет с алкашами, тьфу ты господи, больными! А мальчика жалко! Ну ничего, недельку прокапать и вернуть к нормальной жизни. Кстати, надо спросить про семейное положение, может там что не так.
– Константин, вы женаты?
– Нет, как-то все не получалось. Постоянно с одного места на другое, а в институте… – пауза была показательна: воспоминания юности. Женщина вздохнула в унисон с пациентом. – как-то не получилось. А в последнее время, сначала время было занято алкоголем, а потом ….
– Кстати, Константин, вы что употребляете в основном, какие напитки спиртные напитки? И почему называете алкоголь, а не просто водка?
– Валентина Максимовна, – пациент виновато, как-то по-детски потупился, – я водку со студенческих времен не пью. Сейчас, в основном вино, пиво, ну или алкоголь не выше 20 градусов, но в больших количествах и почти всегда один, не хочу мешать другим своей нетрезвой физиономией.
Все-таки странный он какой-то, в очередной раз подумала Валентина Максимовна. Она только сейчас обратила внимание на то, что пациент не употребляет матерных выражений, а в речи использует слова, которые редко встретишь у простых рабочих. Еще одна странность, он говорит больше об употреблении алкоголя, но совсем не хочет говорить про его влияние на сознание, надо спросить.
– Константин, а как это проецирование? Может продемонстрируете нам с Петром Васильевичем, – кивнула она в сторону погруженного в свои мысли санитара, тот привычно кивнул.
Пациент сначала испуганно посмотрел на врача, потом на санитара, потом на окружающие кровати, с пациентами и без.
