Злата.
Никитушка бессильно роняет голову на мое плечо, пока я бегу по мраморному полу длинного коридора. Сердце гулко стучит в висках, по спине градом катится пот… Убегать от охраны с ребенком на руках так себе развлечение… Тихий звук моих шагов эхом отражается от стен, а потом в него вплетается цоканье каблуков.
– Стойте, женщина! Остановитесь!
А вот и женушка пожаловала. И не подумаю! Пусть стреляет в меня, если хочет, но я добьюсь своего – поговорю с Гончаровым. Да и на таких ходулях ей меня не догнать.
– Женщина! – Габи нагоняет меня возле двери его кабинета. – Что вам нужно от моего мужа? Вы… Вы попрошайка? Думаете самая умная? Тут таких столько ходит… Ах, это вы? Злата, кажется? – произносит, словно я незнакомка.
– Вам лучше отойти, – цежу сквозь зубы. – Я все равно войду.
– Давайте я вам денег дам? Сколько? – расстегивает сумочку и роется в ней. Черт, как же унизительно…
Сейчас я точно похожа на бродяжку – бледная и изможденная от бессонных ночей, растрепанная, мятая. Плевать… Я должна увидеть Никиту.
– Отойди, – хриплю, теряя терпение. – Или я за себя не отвечаю.
Фифа недовольно поджимает губы и толкает дверь, входя первой. Неуверенно следую в просторный светлый кабинет, прижимая горячую голову сына к плечу. Его частое прерывистое дыхание обжигает висок, пробуждая неуправляемую тревогу. Меня трясет! Волнение за Никитушку скручивает внутренности, перед глазами двоится. Ничего не могу с собой поделать, а уж сдержать истерику… Если и Никита-старший меня выгонит, я выплесну ее на них… Мало не покажется!
– Ники, дорогой, тут эта женщина пришла, как ее… Злата. Охрана ее не пускала, но она пролезла под турникетом. И я не смогла ее остановить, – вымученно произносит темноволосая красотка, цокая на каблуках как кобыла. – Хочешь, я вызову полицию или…
– Выйди, Габи, – командует Никита, появляясь из смежного помещения.
Я и не заметила, как он сильно изменился… Возмужал, раздался в плечах. А его цепкий и холодный взгляд когда-то казался мне самым ласковым на свете.
– Что значит выйди? Ники, ты…
– Выйди, Габи! Не заставляй меня применять силу!
Габи фыркает что-то невразумительное и с шумом хлопает дверью, оставляя нас одних.
Мне бы сразу перейти к делу, но я молчу, связанная по рукам и ногам чудовищной тревогой за сынишку. Никитушка хнычет и трет глаза, бессильно приваливается к моей груди и постанывает. Надо возвращаться в больницу… Я и так отпросилась у лечащего врача лишь на час.
– Какими судьбами, Злата? – Никита опускает ладони в карманы брюк и лениво прохаживается вдоль стены.
– Помоги моему сыну. Он тяжело болен. Нужна дорогостоящая операция за рубежом.
Никита подходит ближе. Смотрит на сына, а потом произносит:
– А почему ты пришла ко мне? Как же твой муж? И влиятельный папа?
Чудовищный цинизм… Он думает, я прямо сейчас начну ему все о них рассказывать? Стоя на дрожащих от усталости ногах, с больным ребенком на руках и мокрой от пота рубашке?
– Я поняла… – шепчу и срываюсь с места, чтобы скорее покинуть его проклятый кабинет.
– Стоять! – Никита часто дышит, переводя взгляд с сына на меня. – Его зовут Никита.
– Да.
– Почему?
– Назвала в честь отца. Он твой сын, Гончаров.
Никита.
Габи спускается по ступенькам крыльца, тихонько чертыхаясь и проклиная «ужасную варварскую страну, ее законы и суровую зиму». Ну где она суровая? Обычная теплая зима на черноморском побережье.
– Осторожно, Габриела, держись за меня, – протягиваю жене руку, злясь на вечерние пробки и дурацкий губернский бал, на котором нам «кровь из носа» надо быть.
– Ники, мы здесь уже месяц! Когда кончится это мучение? Ты погостил у мамы, повидал брата, пора возвращаться в Лос-Анджелес.
– Я сам решу, когда возвращаться, Габи.
Щелкаю брелоком и распахиваю перед женой переднюю пассажирскую дверь. Сажусь за руль, почувствовав, как некстати вибрирует в кармане телефон. Наверняка опять журналисты со своими извечными: «Как вам удалось добиться такого успеха?». Или «Вы один из самых успешных предпринимателей на побережье? Почему вы вернулись домой?».
– Да, – рявкаю, намереваясь послать назойливого писаку на три буквы.
– Здравствуйте, вы Никита Федорович Гончаров? Это воспитатель из детского сада.
– Да, я Гончаров, только вы ошиблись, у меня нет детей. До сви…
– Постойте, пожалуйста. Не кладите трубку. Я не знаю, что мне делать с Никитушкой. Злате Леонидовне я дозвониться не могу, а ее бабушка лежит в кардиологии. Не могу же я мальчика домой забрать? А ваш номер Злата оставила для экстренных случаев.
Крепко зажмуриваюсь, стремясь изгнать наваждение и… Не могу. Воспоминания обрушиваются, как лавина. Я шесть лет пахал как проклятый, на минуту боясь остаться наедине с собой, топил боль расставания сначала в водке, а потом в работе… Думал, что справился. А сейчас против воли перед глазами всплывает образ Златы: карие глаза-вишни, длинные мягкие волосы, тихий голос, шепчущий признания… Стоп! Черт бы побрал эту девку!
– А Злата часто пропадает? Почему вы не можете ей дозвониться?
– Кто там звонит, Ники? – подает голос Габи. – Это мошенники. Брось трубку и поехали танцевать. Зря я, что ли, мучаюсь на каблуках?
– Помолчи, Габи! – рычу, зажимая динамик ладонью. – Сейчас я вызову тебе такси.
– Что?!
– Скажите, а как давно Злата оставила мой номер телефона? Я же не отсюда и…
– Месяц назад.
Я ровно столько и нахожусь дома… О моем приезде кричали из каждого утюга, неудивительно, что она узнала… И все равно непонятно – почему я?
– Говорите адрес детского сада, я сейчас подъеду.
– Какого сада, Ники? Ты издеваешься? Ты готов ринуться на помощь чужому ребёнку, а просьбы родной жены для тебя…
У Габи есть удивительное свойство – доводить меня до ручки. Вот успокоить – ни фига.
– Возвращайся в офис и жди такси. Я все сказал.
– Адрес повторите.
– Так садик «Росинка» на Гагарина. Я вас буду на улице ждать.
Не могу описать словами, что сейчас со мной происходит… Почему я, а не Мирон – муж? Или влиятельный папаша Белоцерковский? Куда она пропала, черт возьми, и почему забыла забрать ребенка из сада? И куда его девать, этого мальчика?
Возле темной калитки меня ждет женщина с маленьким мальчиком на руках.
– Вы Никита Федорович? Держите Никитушку.
Мальчишка смотрит на меня таким доверчивым взглядом, словно я ангел во плоти. Светленький, большеглазый, он спокойно идет ко мне и обнимает прохладными ручками шею.
– Куда тебя девать, малец? Не боишься меня?
– Нет. А где мама?
– Мне тоже очень интересно, где она… шляется.
Усаживаю мальчика на заднее сиденье и кое-как пристегиваю – детских кресел у меня отродясь не водилось. На мое счастье, Габи чайлдфри.
