Примерно за двести лет
до событий.
Мир сумрака.
Черные тучи разверзлись над таким же черным сумеречным миром. В самой его середине, напряженно сжимая подлокотник, на высоком троне восседает огромная тень. Рядом извивающейся фигурой извивается тень поменьше, стройная и изящная. Она время от времени обнимает его тонкими руками, издавая мурлыкающий стон, словно пытается утешить.
Обе тени с ужасом наблюдают, как в самом центре их мира пространство треснуло, в воздухе появился вертикальный излом, за которым зеленые луга, пастбища, деревья. А перед изломом какой-то глупец, дерзнувший разорвать ткань материи и создать брешь меж мирами.
- Любопытные люди… - прогудел правитель.
- Что теперь будет? – тревожным шепотом спросила женская фигура.
- Ничего, - отозвался правитель и взмахнув темной дланью.
Края проточины сию же секунду сомкнулись, оставив лишь дымящийся след в воздухе.
Маленькая тень, похожая на кляксу, возникла прямо в воздухе и затараторила надрывно и испугано:
- Ваше сумеречство, там…
Фигура на троне подалась вперед.
- Ну?
- Там… - нервно сглотнув, продолжила клякса, явно боясь принести дурные вести. Женская тень поторопила его.
- Не заставляй правителя сумрака ждать, - сказала она гулким голосом. – Говори.
Клякса затряслась еще сильнее, но проговорила:
- Там проточины…
Поддернутое тенями лицо правителя на секунду вынырнуло из тени, мелькнули суровые черты лица с черными провалами глаз. Пальцы его сжались на подлокотнике так, что тот затрещал.
- Что? – прогудел он, и воздух вокруг него полыхнул черным пламенем.
Клякса задрожала так, что от нее в стороны полетели капли сумрака. Она пропищала:
- Проточины… Они появились всюду. И…
- Говори! – рявкнул правитель.
- И в одну из них сбежал ваш брат. Он даже убегая призывал к перевороту и войне с миром света. Еще он украл заклинание сумеречной печати.
Послышался напряженный выдох, похожий на свист, правитель откинулся на спинку трона. Женская фигура застыла рядом в паре метров над землей, прижав ладони к груди.
Спустя пару секунд правитель произнес:
- Это очень нехорошо. Он молод и горяч, и желает уничтожить драконов, дарующих свет миру людей. Это грозит обоим мирам. Его нужно найти и вернуть в лоно семьи.
Женская тень охнула, спустившись к трону, ее тонкие пальцы легли на могучее плечо правителя.
- Муж мой, - сказала она, - но как его ловить? Пересечь границу света и тьмы могут только королевские тени. Но ты не можешь оставить трон в такое время. Начнется хаос.
Правитель кивнул.
- Верно, Катарсия, сердце моего сумрака, - согласился он. – Я не могу. Пойдешь ты. Найдешь моего беспутного брата и вернешь в лоно семьи.
Тень, которую правитель назвал Катарсией, обвила тонкими руками его шею и прильнула губами к его губам.
- Как пожелаешь, - прошептала она, отстраняясь.
А потом взмыла в воздух и последовала за дрожащей, как осиновый лист, кляксой в сторону, где по его словам зияет еще одна проточина. Одна из многих, которые появились после того, как глупый темный маг в мире людей открыл границы.
Настоящее время.
Алмория.
Раскат грома разломил ночные небеса, я вжала голову в плечи, но продолжила бежать. Юбка цеплялась за ветки, ткань трещала, но я ломилась сквозь заросли, веря, что удастся улизнуть.
Молния снова рассекла тьму, а после очередного раската хлынул дождь, причем такой, что я мигом потеряла видимость.
Позади раздался гневный крик:
- Валенсия! Не смей позорить семью! Немедленно вернись!
Я вздрогнула – голос прозвучал совсем близко, за соседними кустами. Лай собак… хорошо хоть не спустили.
Подобрав подол, я рванулась через лес в сторону реки, оставляя на кустах клочки платья. Может, если ее пересечь, они отстанут, забудут обо мне…
- Валенсия Соул де Лафэй! – снова прокричали из-за спины, я с дрожью услышала трест веток под копытами лошадей. – Немедленно остановись и вернись!
- Никогда! – выкрикнула я, хотя стоило промолчать.
- Она там! – крикнул кто-то из стражей.
Я взвизгнула и рванулась через заросли чубушника, скользя на размокшей от дождя почве. Если ухажер мачехи меня поймает – конец надеждам. Он зол, как демон. Еще бы, та отправила его ловить меня в погоду, когда хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.
Что ж, пускай попробует.
Я ломилась, как отчаянный олень, спасая то не многое, что осталось от родителей – имя и магию. Остальное, после смерти барона Соула де Лафэя, дорогого батюшки, мачеха прибрала к рукам. Мне же доступ ко всему, что полагается дочерям, закрылся.
Но этого Джозетте де Лафэй оказалось мало.
Мачеха мечтала побыстрей от меня избавиться, выдать замуж и получить компенсацию за магический дар.
На усыпанный галькой бережок я буквально вывалилась. Подошва заскользила на мокрых камнях, я едва успела уцепиться за ветку.
Впереди река, стремительная, с низкими каменистым берегом серебрится в свете луны. Вот оно, мое спасение.
Я бросилась к воде, балансируя, как канатоходец и рискуя загреметь на камни. Если прыгнуть, река подхватит, понесет, даже сам ухажер мачехи не рискнет преследовать ночью, в грозу по реке.
А я?
Я готова на все, лишь бы не даться им в руки.
Дождь усиливался, волосы, обычно ярко-огненные, потемнели, прическа развалилась, а пряди елозят по спине холодными сосульками. Платье насквозь промокло, бежать стало трудно, меня колотило от холода и страха.
До реки метров двадцать, совсем мелочь, по сравнению с тем, что уже пробежала. Надо просто поднажать, просто еще немного…
Мир снова разорвал грозовой раскат, причем такой, что я с испугу наступила не на тот камень. Пятка съехала, я взмахнула руками и полетела назад, чувствуя, как вместе со мной во тьму летят надежды.
Удар был глухим и болезненным. Локоть обожгло, потом сразу захолодило – камни настыли от воды. Я дернулась подняться, но мокрая юбка запуталась в ногах, я забарахталась, как перевернутый на спину жук.
Через секунду затрещали кусты. На лошади выскочил мачехин ухажер, Ашиль де Вотье, громадный, в петушино-яркой ливрее, которая сейчас намокла и висит, как мешок.
- Попалась! – громыхнул Ашиль и направил коня ко мне.
Следом из кустов вывалилась орава стражников с факелами, собаками и мечами, будто я могла оказать сопротивление.
Чувствуя, как сердце ударяется в ребра, я, наконец, перевернулась, удалось встать на колени. Но когда уперлась ладонями, взгляд уперся в сапоги.
Внутри все оборвалось.
Глотая пересохшим языком, я медленно стала поднимать глаза. Вот сапоги, колени в слишком ярких для мужчины штанах, намокшая ливрея и хищно ухмыляющееся лицо Ашиля.
- Ну что? – спросил он со злой ухмылкой. – Набегалась, недопадчерица?
Я фыркнула и рванулась в сторону, но на плечо опустилась железная ладонь. Меня одним жестом вздернули на ноги.
