В глубине, в самом сердце океана, плывет Белый Кит.
Потоки окружают его, и все волны и воды проходят над ним. Мощь его сотрясает море – волны рождает он, а волны рождают ветер.
Имя ему – Левиафан. Служение его – быть Демоном Моря. Волны – любимые дети его; волны, что питаются людьми и кораблями.
И несется над водами шхуна неистового капитана Ахава, китобоя из Нантаккета. Капитан ее страшен и яростен, ничто и никогда не остановит его. Белого Кита он зовет Моби Диком – и поклялся убить Демона Моря.
Где-то и когда-то столкнутся они, и сила разобьется о ненависть, и мощь поглотит ярость. Разве можно убить Демона? Не вернется в Нантаккет капитан Ахав…
Так говорят романтики, так писал великий из них – Герман Мелвилл.
Скептики и практики возражают: да, бывают белые киты. Цвет кожи такой – пигмента не хватает. Да, редки – и нелегко найти в безбрежном океане кита-альбиноса. Но бессмертный дух стихии, Демон Моря? – не смешите, любого кита можно убить. Если подойти на верный выстрел. Убить, и накачать сжатым воздухом, и отбуксировать к плавбазе, и втащить по наклонному пандусу на ее палубу, и…
Хорошо.
Можно.
Но тогда послушайте, как оно было…
1. О вреде всеобщей грамотности
Конечно, тот факт, что большинство граждан умеет читать и даже писать, сам по себе не вреден. Весь вопрос в том, что люди читают и какие из этого делают выводы.
Например, правоохранительные органы многих стран проклинают тот день и час, когда англоязычный писатель Фаулз задумал свой роман «Коллекционер».
Интересная вроде книжка и написана мастерски, да вот беда – кинулись народные массы опробовать изобретенную и подробно описанную автором методику – как добиться любимой, но равнодушной к тебе женщины: оборудовать в глухом местечке звукоизолированный подвальчик, запастись хлороформом и т.д.
В ход пошли самые разные сооружения: секретные комнаты в городских домах, подвалы, тайно выкопанные в сельских коттеджах, частные бомбоубежища, возведенные во множестве в ожидании третьей мировой. Один американский типчик, не мудрствуя, оборудовал под каземат купленную по дешевке и зарытую в землю емкость из-под горючего. Но того женщины не интересовали – заманив соседа на презентацию нового погреба, полгода с детским энтузиазмом играл в тюремщика, пока полиция штата и ФБР сбивались с ног в поисках пропавшего…
Но рекорд в этих постлитературных играх принадлежит, конечно, нашей стране. Два индивида, выкопав под гаражом в Подмосковье многокомнатный бункер, заселили его заманенными из окрестных общаг молодыми и одинокими лимитчицами. А для самоокупаемости гаремчика заставили заниматься пошивом халатов и наволочек. Подпольный, в прямом смысле слова, кооператив приносил неплохую прибыль до самой его принудительной ликвидации. Ну и кто там говорит, что рабский труд непроизводителен? Это, граждане, смотря как поставить дело.
А все началось с книжечки в мягкой обложке…
Прежде писатели поаккуратнее были. В старые времена за подобные штучки запросто можно было сгореть на костре из собственных творений. При этом подходе у пишущей братии такой внутренний редактор развивался – любой Главлит обзавидуется. Каждую свою фразу по семь раз отмеряли. Но зато и создавали шедевры. На века.
Сейчас, конечно, цензуры никакой. Писатель, что в голову пришло, то и пописывает, читатель почитывает, издатель денежку гребет…
Но это сейчас, а порожденная прочитанной книжкой история, которую я хотел рассказать, началась гораздо раньше, в незабвенное Потерянное Время – время фанфарно-звонких побед везде и во всем: в тайге и в тундре, на Земле и в Космосе, на суше и в океане… Побед, обернувшихся одним большим поражением.
Сергей Викторович Рогожин, директор НИИ океанологии, профессор, доктор биологических наук и лауреат Государственной премии СССР, тоже, понятное дело, умел читать. И на беду себе и окружающим прочел одну интересную книжицу: «Моби Дик» называется. История белого кита, сиречь Демона Моря.
Причем прочитал он ее даже дважды. Первый раз – в школе, когда будущий лауреат и профессор учился в шестом классе и жутко обижался на кличку Рожа-Рогожа. Книжка вышла в серии «Мир приключений», и Рогожа, весьма уважавший приключения вкупе с детективами и фантастикой, цепко ухватил ее с библиотечной полки.
Но неведомый автор с нерусской фамилией Мелвилл грубо насмеялся над чистой тягой юноши к знаниям: приключений в объемистом томе оказалось мало. Зато нашлось много философских сентенций и рассуждений, лирических отступлений, аллюзий и намеков на вещи, о которых Рожа-Рогожа не слыхивал. Всю эту словесную дребедень он пролистывал не читая, пока не убедился, что книжка приближается к концу, а вожделенные приключения всё не начинаются. Возвращавший роман в библиотеку Рогожа был крепко обижен на Германа Мелвилла…
Второй раз «Моби Дик» попался в руки Сергея Викторовича пятнадцать лет спустя, когда свежеиспеченным кандидатом биологических наук участвовал он в экспедиции на НИС[1] «Звезда».
Ах, что это было за время!
Ветер романтики шестидесятых годов развевал густую еще шевелюру Сержа, все казалось по плечу, все задачи были решаемы и все проблемы преодолимы, а полное и окончательное счастье виделось совсем рядом, буквально в двух кабельтовых к норд-весту…
Молодой ученый выглядел тогда как живая иллюстрация к балладам Визбора: шкиперская бородка, толстый свитер со стоячим воротником, прокуренная трубка и потертая гитара с набором р-романтических песен.
Мечтатель и идеалист, он принимал даже неистребимое тресковое амбре «Звезды» (в девичестве рыболовецкого траулера) за аромат дальних странствий и незнаемых берегов. И, конечно, будущий открыватель великих тайн океана во втором знакомстве воспринял философию Мелвилла уже совсем по-другому – как отражение своих, любовно выношенных мыслей о себе и окружающем мире.
Белый кит отныне стал для него средоточием тупой и хаотичной Природы, могучей и бессмысленной одновременно. И Сергей дал клятву, как Герцен на Воробьевых горах: пронзать гарпуном научного познания эту стихийную и опасную силу, до полного ее покорения в интересах грядущего всеобщего счастья.
Время шло. Романтический настрой испарялся, как талые лужи оттепели. Идеалы тускнели. Но мысль загарпунить Белого Кита, уже не символ агрессивных природных сил, а вполне реальное животное, глубоко засела в мозгу делавшего стремительную карьеру океанолога.
Превратилась в своего рода навязчивую идею. Разные бывают у людей мании. Эта, прямо скажем, еще относительно безобидная.
* * *
Сергей Викторович Рогожин, профессор, доктор и т.д. (см. выше) ликовал. И основания тому имелись.
Вчера украсился последней разрешающей подписью проект строительства нового здания НИИ. И Сергей Викторович, развернув на необъятном директорском столе большой, сорок восьмого формата, лист, снова и снова любовался грядущим общим видом своего любимого детища.
