Кабинет, выделенный для интервью начинающему журналисту, выглядел как настоящая сокровищница прошлого. Стены, увешанные массивными книжными полками, с изношенными временем книгами, но хранивших в себе неоценимый опыт, чертежи и знания, а потому без единой пылинки. Мягкий, приглушенный свет от лампы создавал уютную атмосферу, а протертый пыльный ковер придавал нотку домашнего комфорта. Атмосфера внутри кабинета настолько притягательна, что словно каждый предмет в нем имеет свою увлекательную историю, жаждущую рассказа.
– А давай я налью тебе нашего, именно нашего коньячку или как это было правильно когда-то называть – бренди. Ну, это так, для затравки, а уж затем поговорим по душам так сказать? – седовласый мужчина с довольной улыбкой на лице, заторопился к креслу в своем кабинете и поудобней разместившись, уже взял потертую телефонную трубку чтобы набрать номер, но тут его остановили.
– Нет, спасибо, давайте сначала сделаем дело, а уж затем расскажете и про свой коньяк. Ну понимаете, для трезвости мышления и все такое, – молодой человек, лет двадцати, с гладко выбритым лицом, четкими чертами и короткострижеными темными волосами, аккуратно установил видеокамеру на штатив, проверил ракурс и фокус съемки, а затем устроился аккурат так напротив рассказчика, чтоб не загораживать того перед объективом и самому так же быть в кадре.
– Ну, не хочешь – не надо, мое дело предложить – твое отказаться, а я, пожалуй, буду. Не так просто это все вспоминать. Нет, не подумай, что я старый алкаш и буду рассказывать сказки и небылицы всякие про драконов, ведьм и вурдалаков, я ценю то, что ты делаешь. Записывать истории каждого выжившего, это очень даже необходимо для будущего. Для нашего так сказать общего будущего, – мужчина, взял телефонную трубку и стукнул пальцами по нескольким кнопкам, спустя несколько гудков, на другом конце провода раздался щелчок:
– Аренька, принеси пожалуйста графин с коньячком из подвала… а и два снифтера, да-да бокалы такие специальные для коньяка. Рядом, ну там точно есть, круглые такие, поищи… Ждем, – пожилой человек, положил трубку и искренне улыбнулся, сложив ладони на стол перед собой.
– Хорошо. Аппаратура готова, так что, – молодой человек выдержал небольшую театральную паузу, – как только будете Вы готовы, то мы можем сразу и начать.
– Ага, чудненько, только не надо тут галантничать и перейдем сразу на «ты». Хорошо? Как тебя?.. Старик с прищуром взглянул на серьезное лицо журналиста в ожидании ответа.
– Алексей, Леха. Попробую, но думаю, что не сразу получится, так что заранее извините… ой ну вот сразу и не получилось.
– Так вот, – мужчина за столом расположился поудобней, откинувшись на издавшую небольшой скрип спинку офисного кресла, – а ты знаешь процедуру приготовления, нет не приготовления даже, а созревания хорошего коньяка?
– Нет, но мы же не про коньяк будем говорить, – молодой человек, изобразив печальную гримасу, начал было уже разочаровываться в рассказчике.
– Нет конечно, но есть некая связь нынешнего благополучия с этим поистине отменным напитком. Какая? Ну ладно, об этом в конце расскажу.
Скрипнув комнатной дверью, вошла молодая, стройная, невысокая девушка, на вид которой было двадцать пять плюс-минус пару лет. Длинные каштановые волосы, закрепленные одной маленькой косичкой, изящно падали на плечи потоком горного ключа, как это зачастую изображалось на старых картинах с лесными эльфами или нимфами. Ее кожа загорелая и гладкая, а глаза карие, большие и яркие, словно солнце весенним вечером на закате. Девушка одета в легкий сарафан бирюзового цвета, украшенное вышивкой в виде цветов, листьев и ещё каких-то непонятных плетёных узоров. Одежда, слегка обтягивает ее стройную фигуру и подчеркивает изящество ее движений. На ногах у нее кроссовки цвета хаки, которые несколько выбиваются из ее общего образа, но при этом добавляют некую игривость и свободу. В руках она держит поднос с графином, в котором плещется коричневатая жидкость чайного цвета, а по бокам от графина стоят два бокала. Поставив на стол поднос, она остановилась, вопросительно глядя на старшего мужчину улыбнувшись приподняв одну бровь и закинув правую руку на бедро.
– Спасибо доця, ты звиняй что отвлек от твоих делов, замотался я просто, не подготовился заранее – проскрипел седовласый взяв девушку за руку.
– Да какие там дела, на сегодня я уже все сделала. Радио зарядила, сигнал на повтор поставила, сопровождение в столовой хавает за обе щеки. Вот, только из душа вылезла, как ты позвонил, – и пристально осмотрев молодого человека Аркадия заискивающе спросила: это тот журналист, да? А можно остаться, послушать?
– Я, если что, не против, если твой отец согласится, хотя обычно записываю рассказы тет-а-тет. Впрочем… как хотите.
– Да пусть останется, – сказал седовласый. Она и так знает, как все было. Мужчина открыл графин, легким жестом налил себе в бокал пьянительный, ароматный напиток. Затем взял бокал в руку для предания напитку температуры тела, поднес бокал к носу и закрыв глаза вдохнул горьковатый аромат и пригубил немного. С прищуром, на несколько секунд сосредоточившись на Аркадии, ухмыльнувшись по-стариковски, продолжил:
– Да… пожалуй… о коньяке потом. Потом, уверен поймешь к чему я про него вспомнил с самого начала.
Помолчав еще секунд пять смакуя послевкусие и разглядывая пьянительную жидкость на свет, он начал вспоминать, глядя будто сквозь своего собеседника, мысленно перелистывая страницы давно минувших дней…
Старик закрыл глаза погружаясь в воспоминания, которые переносили его в маленький чешский городок Велька-Битеш. В его памяти вновь всплыли образы, словно он оказался там, в городе, пережившем многие напасти на протяжении всей своей, многовековой истории. Это был город, который встретился с новой угрозой, когда мир рухнул в одночасье, не выдержав затянувшейся эпидемии. Жестокий вирус и попытка передела крупными государствами-диктаторами внесли свои правила в новую мировую игру.
В бесчисленных попытках поскорей уснуть Артем ерзал, переворачиваясь с боку на бок, на своей импровизированной кровати. Вот уже почти полгода, он, уставший, ежедневно возвращаясь с шестнадцатичасовой заводской смены в то, что ранее было частью рабочего заводского цеха. Он устраивался на едва ли мягком ватном, насквозь провонявшем потом и сыростью заплесневелом матрасе, укрываясь вонючим и совсем не согревающим по ночам пледом. Его окружали такие же усталые работяги, как он сам, и мыши, бегавшие по комнате. Кому-то удавалось привыкнуть к такой обстановке, кому угодно, но почему-то только не ему. Многих работяг по соседству, уже не интересовало ни время суток, ни день недели, главным было – отстоять смену. После чего получить пайку в виде слизистой, жиденькой и далеко не самой вкусной баланды приготовленной из непойми чего будто выблеванного, с ароматом, напоминающим сырость подвала и таким же привкусом. Употребив это, едва-ли съедобное вещество, называемое местными «полевкой», сдерживая в себе рвотные позывы, все старались как можно быстрее уснуть. Главной целью для многих, здесь было – не сдохнуть. В комнате, приправленной запахами нестиранной длительное время одежды и немытых тел вместе с Артемом, было еще девять таких же трудяг, как и он сам и еще с десяток мышей. Работяги уже храпели во всю душу, или бормотали всякие несуразицы судорожно подергиваясь во сне. Мыши устраивали под полом бега и возню время от времени выбираясь из щелей, охотясь на постельных клопов или в поисках крошек. Спали все, кроме двоих, самого Артема и его камрада.
