1. Пролог
— Н-на тебе туз червей!
— Н-на тебе в ответ даму крести! И еще десяточку! И вальта! Что, съел?
— Да мне твою даму перекрыть — раз плюнуть! Так что… н-на тебе короля! Н-на! И еще раз н-на!
На отломанную сидушку от табуретки, брошенную прямо на пол, одна за другой посыпались замусоленные карты.
Я с досадой стукнула кулаком по колену. Лики Преисподней! Да что сегодня за день?! Зачет по ведьмовству не сдала, доставшему меня бесу рыло не начистила, а теперь еще проиграю какому-то укушавшемуся мухоморовки фею?!
В карты мы резались уже давно, азартно, яростно торгуясь за каждый ход. А что еще прикажете делать студентам накануне отбоя? У нас тут, как обычно, вся группа собралась и даже не помышляет расходиться, хотя времени до полуночи осталось немного. Еще бы! Последняя партия… Оборотень с ангелом благополучно выбыли, оракула мы по понятным причинам в игру не взяли, и против нас с баньши остался только мелкий фей с пьяно блестящими глазами. Каких-то полчаса назад мы были близки к триумфу. А сейчас у меня на руках остались только двойка, семерка и пара шестерок, тогда как у Шмуля наверняка еще полколоды заныкано… Ну не гадство, а?
— Хелька, имей в виду, — дрожащим голосом вдруг сообщила сидящая рядом баньши. — Ты меня в это втянула, так что, если он выиграет обещанное желание, я тебе этого не прощу-у…
Я пихнула мелкую плаксу локтем, чтобы не вздумала портить пол. А то потом или паркет опять вздуется, или канализация протечет, или кто из соседей к утру ненароком преставится — умеет, поганка, смерть насылать, когда захочет. Лучше бы гаденыша-фея так оплакивала, чем нашу уплывающую победу.
— Шмуль, давай! — подпрыгнул раскрасневшийся от волнения оракул, отчего доски под ним жалобно скрипнули и опасно прогнулись. Комнаты в общаге маленькие, поэтому кровати двухъярусные, узкие. А этот раздобревший на университетских харчах предатель оккупировал верхнюю койку еще в начале игры, потому что, понимаете ли, оттуда лучше видно. — Щас ты их завалишь! Улька уже слилась!
Я мрачно зыркнула на толстяка.
— Слышь, Зыряныч, ты со мной за одной партой больше не сидишь! И на мои лечебные зелья не претендуешь. Понял?
— Хель, да ты чего? — отпрянул толстяк, осознав реальность угрозы. Даже плюшку изо рта выронил, обсыпав сахарной пудрой постель. — Побойся Создателя! Это же игра!
— А то, что нам сейчас поражение накаркал, нормально? — прошипела я.
Баньши, выбыв из игры под злорадный хохот фея, тут же завыла дурным голосом:
— А-а-а! Хе-э-эль! Спасай нас обе-э-их! Я больше не хочу наряжаться привидением и пугать прохожих! В прошлый раз еле ноги от стражи унесли-и-и! А в позапрошлый он нас еще и выкупать из тюрьмы отказывался-а-а!
Я окончательно рассвирепела:
— Видал, что наделал, предсказатель придурочный?!
— Я не каркал, — донесся сверху испуганный голос, и где-то там подозрительно хрустнула доска. — У меня предвидение было.
— Значит, больше в будущее не смотри! — рявкнула я, решительно выкладывая на табуретку свои последние козыри. — А то Улька тебя сейчас оплачет!
Баньши от удивления даже прекратила рыдать и, убрав с лица длинную черную челку, в священном ужасе уставилась на жестокую меня. А потом, безжалостно паля нас обеих, вытаращилась на двух невесть откуда взявшихся в игре тузов. Но я и глазом не моргнула, мухлевать так мухлевать. В данной ситуации победа дороже чести.
Кстати, да, забыла представиться: Хельриана Арей Нор Валлара, для своих — просто Хель. Студентка третьего курса УННУНа — Университета нетрадиционных наук и уникальных нововведений. А еще — суккуб с крайне запутанными, в том числе ангельскими, корнями.
— Хелечка, ты тоже выбываешь! — На конопатом лице Шмуля внезапно расплылась мерзопакостная улыбочка, и поверх моих тузов легло два невесть откуда взявшихся джокера.
Я буквально окаменела. Да что там! Меня чуть удар не хватил от мысли, что этот мелкий поганец всю игру умудрялся водить нас за нос. Не могло быть у него сразу двух джокеров! Не могло! Но как, мама моя суккубская, и главное, где этот гадский фей, что ростом от горшка два вершка, прятал карты, если на нем даже рубашки не было? И если все это время его голые руки, да и ноги тоже, находились у меня перед глазами?
Баньши стремительно спала с лица.
— Хеля, мы пропали!
А недоделанный оракул тихонько пробормотал:
— Я же говорил…
Глядя на то, как разбойничья физиономия сиреневокрылого фея расплывается в гнусной ухмылке, моя рука начала сама собой подниматься. Народ, предвидя катастрофу, поспешно отпрянул в стороны, а сидевший дальше всех оборотень торопливо юркнул под стол.
— Правильно. Благослови его, Хель! — подал голос уныло сидящий на единственном стуле ангел. Не чистокровный, конечно. Примерно на четверть человек. Тощий, нескладный, занудный до отвращения, без присущих нормальным ангелам крыльев, зато с забавными кудряшками и одухотворенным взглядом огромных голубых глаз. — Нечисть должна быть наказана!
— Ты на что это намекаешь, пернатый? — мгновенно оскалился Шмуль, пряча под тощий зад небольшие копытца. А когда Марти обвинительно ткнул в него пальцем, гневно жужжащей мухой взвился под самый потолок.
— Ты смухлевал!
— Ничего подобного!
— Мухлевал! Я знаю!
— Докажи!
Ангел сник; поймать за руку ушлого фея было практически невозможно. Сейчас нам с баньши не помогло бы и коронное мартиновское «покайся!», после которого даже у меня порой не выдерживали нервы. С фея все было как с гуся вода. Потому и морда всегда довольная.
— Ладно, — раздраженно бросила я, поднимаясь на ноги. — Проигрыш так проигрыш. Ульяна, не реви — твое желание я возьму на себя.
— Что? — встрепенулась уже собравшаяся испортить нам пол баньши. Растрепанная, как обычно, тощая донельзя, бледная как поганка, с потекшей тушью и синими кругами под глазами — хоть сейчас мертвологам на пособие отдавай.
Я повернулась к жужжащему под самым потолком фею.
— Что ты хочешь?
— Мм… Да я, собственно, еще не решил, — тут же изобразил задумчивость Шмуль. Но в глазах уже появился знакомый блеск. Наверняка врал, поганец. И желание заранее придумал, иначе не поднял бы ставки. — Хотя знаешь, наверное, Мартин прав. Благослови-ка меня!
Я с искренним недоумением воззрилась на самоубийцу.
— Шмуль, ты спятил? В тебе же темная кровь!
— Ну и что? — упрямо выпятил нижнюю губу фей и сердито затрепетал крылышками.
Я покрутила пальцем у виска.
— Если я это сделаю, ты сдохнешь.
— Тебе-то что?
— Иди к демонам, мелкий, — фыркнула я, не понимая, чего он уперся. — Мне маменька запретила убивать разумных темных до совершеннолетия. Но, даже если я ее не послушаю, Старая Жаба с треском вышибет меня из УННУНа, и вот тогда меня точно больше никуда не возьмут.
