Конец 18 века.
Город Гаранрог поражал мрачностью остробашенных малых корявых построек. Каменистые узкие дороги, забитые неровными стенами многочисленных домов находились по всему городу. Неистовый вертлявый ветер завывал, носясь под мостами и в аркообразных входах на виляющие улицы, будто воздушный змей.
В тёмном переулке клыки вонзились в шею несчастной, безжалостно высасывая кровь.
Женщина от ужаса, заорала, закатила глаза и содрогалась в конвульсиях.
– Николас, какого хрена ты пьёшь из тела, если мы открыли бар, где кровь подается в бокалах, а желающих её сдать нам и получить пару монет достаточно?
Приятный на слух мужской голос разбавил ужас происходящего.
Статный вампир в элегантном чёрном костюме оторвался от уже мёртвой жертвы и, отбросив на землю, поднял багровый взгляд на говорящего. Клыки горели яркой белизной в общем мраке. С острого подбородка стекала струйка крови.
– Иногда появляется острое желание выпить горяченького прямо из тела.
Его голос отражал нотки благородной интонации: манящий каким-то низким баритоном, обволакивающим, как густая паутина.
Собеседник рассмеялся.
– Николас, ты хоть на мне не тренируй свои голосовые чары. Я не робкая девица со сладенькой кровушкой, а твой друг.
– Ладно, – усмехнулся вампир, переходя на обычную интонацию. – Хочу приключений. Надоел наш унылый город. Давай, полетаем по миру, может, найдём что-то диковинное по душе.
Друг скривился в ехидной ухмылке, не портящей его аристократической красоты.
– Я не против, только какие у нас души? Так чёрная бездна, истекающая кровью.
– Пусть так, однако, и в эту бездну хочу, найти жертву или не жертву. Не знаю, – слегка пожал плечами, – то, что глаз привлечёт. Да и вообще… может невесту. Устал от одиночества. Уже столетие мы с тобой одинокие вампиры. Одни шлюхи регулярно. Надоело. Пора бы найти чистую, благородную, достойную меня – князя тьмы, деву.
– Я – за… только за сто лет, как на нас обрушилось это кровавое проклятье бессмертия, ещё не одной бабы не встретил, чтобы зная, кто мы, сразу не готовы были расставить ноги. Они все шлюхи. Достойных нет. И ты не просто князь тьмы. Мы с тобой настоящие князья из древнего дворянского рода.
– Жаль. Даю тебе слово, что если встречу достойную, женюсь и сделаю бессмертной.
Ветер завывал в Гаранроге, как вой сотен волков. Люди уже устали бояться. Их ели все зубастые твари: то дикие кабаны, то волки, то вампиры. Последних было всего двое и от этого становилось чуть легче, тем более что они не нападали на них, так как имели кровавый бар. Многие сами сдавали кровь, в надежде получить несколько монет. Вампиры охотно платили. Откуда они брали деньги одному богу известно. Город бедствовал. Уже несколько лет безумный ветер – ураган уничтожал посевы, губил урожаи. Дождей почти не было. Реки иссохли. Вода стала платной. И те монеты, что люди получали за свою кровь, очень спасали. Николас и его друг Ларин помогали и в этом. Несмотря на то, что вампиры сами не нуждались в человеческой еде, всё равно наняли повара и пекаря. Те готовили, пекли, и вся еда предназначалась людям, так как им нужна была их кровь, которая гораздо питательнее, когда человек сыт. По воскресеньям раздавали еду из ворот своего замка. На удивление крестьяне ждали этого дня, собирались очередями и получали хлеб, овощи, мясо, семена. Женщины, и правда, предлагали себя сами. Друзья – вампиры не нуждались в женском внимании. Его было хоть отбавляй. Каждая хотела переспать с ними и также получить пару монет.
Сегодня наступил как раз такой день.
Николас и Ларин открыли металлические ворота и выставили мешки с продуктами.
Крестьяне уже стояли за ними в ожидании. Еду раздали быстро, и только вампиры хотели уйти и закрыть за собой, как вперёд вышел пожилой крестьянин.
– Уважаемые князья. Можно слово молвить?
Николас повернулся и смерил его высокомерным взглядом. Бровь цвета графита изогнулась змеёй. Лицо с правильными чертами, будто выточенное из самого качественного мрамора, обрело выражение недоумения.
– Что тебе? Еды больше нет. Если ты не успел, в следующий раз занимай очередь пораньше. Многие тут с трёх часов ночи уже толкутся.
Крестьянин с измождённым обветренным лицом, склонился в поклоне, сминая сухими скрюченными пальцами соломенную шляпу. Такую же страшную, выцветшую, как и он сам.
– Нет, я успел получить булку хлеба. Благодарю. Мы очень бедны и совсем не справляемся. У меня пятеро детей и старшей дочери вчера исполнилось восемнадцать. Она воспитана, красива и трудолюбива. Может вам стирать и шить, а, возможно… и согревать постель по ночам.
Ларин хищно оскалился и облокотился спиной к стене, скрестив стройные ноги в высоких, чёрных, кожаных сапогах.
– Красива говоришь? И готова ложиться с нами в постельку? Сразу с обоими?
Крестьянин покраснел, затеребив шляпу ещё сильнее.
– Тут уж как вы сами решите. – Промямлил, побаиваясь поднять взгляд на высокородных хозяев этих мест.
Николас подошёл с каменным лицом и встал над ним, как скала, так как имел очень высокий рост. Примерно два метра.
– Очередная шлюха? Где она? – Голос князя не казался дружелюбным, наоборот полоснул по натянутым нервам крестьянина так, что тот затрясся, как кролик перед хищником. Хотя по сути это так и было хищники, пьющие кровь и имеющие горожанок, как хотят.
– Нет – нет. Амели не шлюха. Она чиста душой и телом. Мечтает уйти в монастырь, но мы не можем себе этого позволить, так как туда берут девушек с приданным, а его у нас нет.
– Что ты хочешь взамен? – Глаза вампира сузились.
Крестьянин замялся.
– Говори. – Голос вампира обрёл стальные нотки. Взгляд ужесточился.
– Всего лишь мешочек монет, чтобы я смог какое-то время кормить семью.
– А Амели тебе не семья?! Что ты хочешь продать её нам? – его глаза покраснели, а на изящных пальцах образовались острые когти. Он провёл указательным пальцем по шее крестьянина, и тут же выступила струйка крови.
Ларин, стоящий рядом, раздул ноздри.
– Николас! Я же могу не сдержаться!
– А ты держись, у нас тут торги.
– Ага, легко сказать: «Держись», у него такая горячая кровь, слышу, как его сердечко уже колотится как безумное.
– Семья. – Голос мужика стал совсем тихим. – Но вам же нужны женщины и вы им платите как шлюхам по паре монет за ночь. Весь город об этом знает. А я предлагаю вам свою целомудренную дочь. И надеюсь, вы оцените её по достоинству. И… не съедите.
Ларин, всё ещё внимательно слушающий их разговор, рассмеялся:
– Мы вообще никого не едим, а пьём вашу кровушку. Разве иногда балуемся и срываемся, но это бывает крайне редко.
– Конечно – конечно, простите. Что ж, тогда я ухожу. Предложу дочку в бордель. Может, хоть так она поможет прокормить своих братьев.
