В свете фар мелькнул дорожный знак, извещающий водителей о том, что они въехали в поселок Куртаг. Водитель подержанной белой «семерки» сбросил скорость и покосился на пассажира, сидящего рядом. Тот вальяжно развалился в кресле, но волновался, как и все. Он прерывисто сопел, постукивал пальцем по панели. Заворочался мужчина, сидящий сзади, подался вперед, вытянул шею.
Водитель, не дождавшись внятной команды, начал сдавать к обочине. До жилых кварталов оставалось метров шестьсот, прямо по курсу дорога входила в крутой поворот. Справа громоздился кустарник, слева – посадки пирамидальных тополей. О приближении цивилизации намекали лишь свалка бытовых отходов слева за обочиной да плоские крыши автомастерских.
На Ставрополье царила глухая ночь. Переливались глянцем, подмигивали звезды. На небе не было ни облачка.
– Еще пятьдесят метров, и тормози, Петр, – сипло, с сильным кавказским акцентом проговорил пассажир, устроившийся на переднем сиденье.
Он напрягся, зашевелились мясистые ноздри, глаза заблестели так, словно голодный хищник почуял добычу. Этого мужчину звали Вели Тархан. В прошлой жизни он работал следователем махачкалинской прокуратуры, где и обзавелся жировыми накоплениями, от которых в последующие годы так и не смог избавиться. Но избыток массы не давил на организм. Мужчина был ловок и проворен, голова работала, как компьютер, и никакая религиозная абракадабра не смогла бы затмить его разум.
Водитель обладал невзрачной славянской внешностью, именем Петр и погонялом Хлыст. Он послушно прибавил скорость, и машина запрыгала по обочине. Переднее колесо провалилось в ямку, «семерку» здорово тряхнуло.
– Проклятые москали! Ну что за дороги! – в сердцах воскликнул водитель на родной мове.
Вся остальная тирада, выданная им, не переводилась ни на какие языки, но очень точно отражала настроение Петра.
Мужчина, сидящий сзади, подтянутый, самый молодой, с крючковатым носом, заржал и поинтересовался:
– А что, Петро, мы ведь тоже с Вели москали или нет? – Кавказский акцент в его речи был не подавляющим, но тоже присутствовал.
– Вы неправильные москали, – проворчал, немного смутившись, водитель и сплюнул в открытое окно. – Да какие вы на хрен москали? Вы повстанцы, боретесь за правое дело, против тирании и кремлевской мерзости. За свою веру!
– Аллах акбар! – воскликнул Тархан. – Только ты, Петруха, не подмазывайся к нашему делу, у тебя в нем свой интерес, на который нам плевать. Ладно, заткнулись. Тормози, Петро. Артур, готовь железо.
Третий член группы, Комада Гуджи, охотно отзывающийся на погоняло Артур, начал вытаскивать из-под заднего сиденья укороченные десантные автоматы, завернутые в полиэтилен.
Белая «семерка» встала на обочине, метрах в сорока от поворота. Слева громоздились кусты, беспорядочно теснились деревья. Справа темная гуща немного разрежалась, но все равно непонятно было, что находится за изгибом дороги.
Тархан вскинул руку, включил подсветку часов. 2.48, 23 августа. До рассвета оставалось полтора часа. Он мысленно усмехнулся и подумал, что за это время можно провести не одну подобную акцию – рука набита, глаз-алмаз.
Троица насторожилась. По увечному асфальту загородной трассы плясали пятна света. В сторону Куртага ехала машина. Петро чертыхнулся на ридной мове, Тархан прошипел, чтобы он заткнул пасть. Пассажиры пригнулись, не желая маячить в окнах. Артур обнял автомат и с удобством разлегся на заднем сиденье.
По дороге в сторону Куртага проволоклась разбитая грузовая «Газель». Рессоры скрипели, лязгали, кузовная будка сотрясалась. Машина шла без груза, и складывалось впечатление, возможно, обманчивое, что жить на этом свете ей осталось недолго.
Пассажиры «семерки» угрюмо смотрели ей вслед. «Газель» ушла за поворот, шум затих. Мужчины облегченно вздохнули.
– Петро, остаешься в машине, – бросил Тархан. – Позвоним, когда придем на место. По сигналу сразу едешь. Ты знаешь, что надо делать. И не спать мне тут!
– Да когда же я спал? – обиделся Петро.
– Да всегда! – заявил Артур и хохотнул. – Спишь, зараза, пока жрать не захочешь.
Глухо посмеиваясь, мужчины выбрались из машины, повесили автоматы за спины и углубились в заросли. Водитель поерзал на сиденье и затих. Какое-то время из кустов доносились хруст и скрип, потом перед поворотом на Куртаг установилась тишина.
Через несколько минут две тени выскользнули из темных зарослей, залегли в высокой траве. Перед глазами мужчин была та самая дорога, идущая в поселок, но уже за поворотом. Обочина в этом месте была свободна от кустов и деревьев.
В сорока метрах от кустарника располагался стационарный пост ГИБДД – круглая будка с винтовой лестницей, ведущей к ней. Под будкой приютилась полицейская машина с выключенным двигателем и погашенными огнями.
На посту горел свет, там кто-то бухтел, звучала музыка. По обочине прохаживались два инспектора в полной форме с автоматами на плечах. Они о чем-то оживленно переговаривались, смотрели вслед уходящей «Газели» с разбитым кузовом. Видимо, ребята остановили машину – чем еще заняться в три часа ночи? – помурыжили водителя, но в итоге отпустили с миром. Порывистый теплый ветерок доносил смешки, беззлобные бранные словечки. Служба была в разгаре. Ладно, хоть не спали, и то хорошо.
– Петро, за работу! – бросил в мобильник Тархан и выключил его.
Мужчины поползли по траве, волоча за собой заряженные автоматы. Они начинали возбуждаться, сдерживали нетерпение. Вот оно, состояние, не сравнимое ни с наркотическим кайфом, ни с алкогольным опьянением.
«Газель» исчезла за поворотом, устремилась к поселку, до которого было рукой подать. Инспектора закурили, дружно зевнули. Один отошел в сторонку, помочился.
– Облегчил душу, Серега? – с усмешкой осведомился товарищ.
В его речи тоже присутствовал неистребимый кавказский акцент. Пост на дороге, похоже, был интернациональный.
Через минуту инспектора насторожились. Из-за поворота приближалась еще одна машина. Она не превышала скорость, еле тащилась. Это был старенький белый «ВАЗ» седьмой модели. Из выхлопной трубы постреливал голубой дымок.
Тормозить ее не пришлось. Водитель сам сместился к обочине и встал недалеко от поста. На машине перекрестились лучи фонарей.
В салоне находился только водитель, какой-то неказистый лысоватый мужичок со славянской внешностью. Не выключая двигатель, он выбрался из машины. В руках дядька держал потрепанный атлас автомобильных дорог Северного Кавказа. Мужчина явно заблудился. Он как-то робко, почти заискивающе улыбался, щурился, пытался разглядеть человеческие лица за ослепляющим светом.
