Часть 1 «Кис-Брысь-Мяу»
Глава 1
Дети — это наше отражение. Они копируют и воспроизводят все в буквальном смысле, что видят и слышат. О чем мечтали дети «девяностых», и кто был их кумиром? Вряд ли будет много вариантов. Витька Малеев и Тимур со своей командой их уже не вдохновляли. Нынешние ровесники героев названных книг вряд ли вообще были знакомы с этими произведениями.
В один из дней трое таких подростков, как обычно, проводили время вместе. Они были знакомы и дружны очень давно. На удивление неразлучная компания — два пацана и одна девчонка. Кстати, никто из них не считал ее девчонкой — она всю жизнь была «свой в доску парень». Спрятавшись в укромном месте, ребята до побледнения и посинения смолили где-то с трудом добытые сигареты. В целях экономии они передавали одну штуку по кругу, при этом смачно, к месту и не совсем, матерились и вели взрослые разговоры:
— Бандитом быть классно — у них власть, у них деньги, — рассуждал Ромка. — Круто.
— Ага, тачки крутые, — поддакнула Олеська и, на эмоциях слишком глубоко вдохнув раздирающий легкие дым, закашлялась.
— Не можешь — не кури. Добро только переводишь, — друг отобрал сигарету, на что девчонка даже не обратила внимание.
— К Ленке из тридцать второй такой ездит. Видели? — воскликнула она в запале. — В кожанке. Цепь на шее вот такой толщины. — Друзья оценивающе посмотрели на вскинутый девчачий указательный палец. — Бабла вообще немерено. И в рестораны водит ее постоянно. Она выходит к нему всегда вся такая из себя. Фифа. И в тачку прыгает. Там такая тачка! Вы видели? Иномарка черная.
— «Мерс», — подсказал Сергей.
— Да, «Мерс», — согласилась Олеся.
— Да у Ленки — это разве “крутяк”? Это ж “шестерка”! — презрительно перебивая друзей, влез Ромка. — Он — шушера. Большие дела совсем на другом уровне делаются. Там братки ого-го! Вы вообще знаете, кто город держит?
Кто «держит» город , друзья не знали и потому помалкивали, не пытаясь спорить. Ромка действительно в этом деле разбирался гораздо больше их. Источник информации он имел достоверный. Его старший брат уже почти год как вернулся из армии. Там он успел побывать на войне, много видел, много испытал и теперь сам крутился как мог, пытаясь интересней устроиться в жизни менявшейся на глазах страны.
Когда Ромка заводил разговор про власть в городе, вид его сразу менялся. Он деловито приосанивался, делая лицо серьезным и загадочным. Ведь то была тайна за семью печатями, куда заглянуть можно было не каждому смертному. Конечно, любой слышал и знал некоторые имена больших и важных людей. Они звучали громко, страшно, запретно. Однако, что творилось в верхах, как и кем раздиралась на куски страна, естественно, не дано было знать ни Ромке, ни его брату, ни даже Ленкиному хахалю. Но пацан, тем не менее, затрагивая эту тему, постоянно напускал на себя большую важность и делал вид, что ведает о чем-то большем, чем «люди говорят». Ребятня же, по обыкновению, проникалась этой загадочностью и под сомнение авторитет Ромкиного брата ставить не пыталась.
— Не, тачила крутая — это точно, — поддержал подругу Сергей. — Но я что-то в такой бизнес ввязываться не хочу. Да ну нафиг — жизнь дороже. Лучше в институт учиться пойду.
— Тьфу, букварь, — презрительно отозвался Ромка и сплюнул.
Он не зря насмехался — Сергей, несмотря на свою шкодливость, учился в школе действительно очень даже неплохо. Но, если разобраться, не был на самом деле ни «букварем», ни «ботаником», кем время от времени с таким пренебрежением называл его друг. Никогда и ничего Серёга ни разу не зубрил. Учеба давалась ему легко сама собой без особых усилий. Были у него, конечно, кое-какие заминки по гуманитарным наукам, особенно с иностранным языком — английским, но все, что касалось точных расчетов, доказательств, логических решений любых задач, тут не поспоришь — в этом он был ас и отличник.
Сергей тем не менее, хоть друг был и не совсем прав, не обиделся. Не стал огрызаться, лишь невозмутимо пожал плечами и резонно возразил:
— Да уж лучше так, чем получить пулю в лоб на каких-нибудь разборках.
— Ну и будешь максимум инженером на заводе горбатиться, как быдло.
Ромка искренне считал, что работа на производстве — это самая неприглядная судьба. Не было ничего страшнее таких перспектив. И, по сути, он, несомненно, был в чем-то прав. Родители многих ребятишек, всю жизнь протрудившиеся на производстве и никогда не жившие шикарно, вдруг перестали получать зарплату совсем. Семьи месяцами сидели без средств к существованию, а то и по полгода, изредка получая плату за свои труды то крупами и макаронами, либо вообще карамельками. Мальчишки и девчонки хоть и были еще очень малы, но все видели, слышали и понимали.
— Ну почему сразу быдло? — нахмурился Сергей. — Может я до начальника потом дорасту. Директора всегда нормально получает.
— Ха! Директора! Размечтался. Ой, не могу! Чтоб директором стать, связи нужны. Наивный. Как раз весь бизнес в руках нелегалов и держится. Они всем рулят.
— Но высшее образование тоже нужно, — не отступал Серёга. — Можно подумать без связей у братков дальше “шестерки” вырвешься. Так же и будешь никем, только или сядешь, или убьют. Так что лучше — завод.
— Ай, — отмахнулся Ромка.
Неромантичная приземленность друга его раздражала. Убедить того поверить в фортуну было сложно. В ответ сразу выдавалось точное число вероятности выпадения такой удачи. Букварь он и есть букварь.
Сергей все время был осторожным и, не придя к выводу, что выбрал самый разумный вариант, ничего не делал. Прогорал исключительно только из-за своей излишней активности, присущей большинству детей. Как говорили бабки: «Шило в одном месте у него вертелось». В остальном же он поступал всегда очень продуманно.
***
С того времени прошло больше двух лет. И каким образом он влетел так глупо и так в буквальном смысле серьезно, Сергей понять не мог. А подумать об этом теперь как раз было время и место. Сидя вторую неделю в камере следственного изолятора, он только этим и занимался — думал. Думал о том, как и почему, и кто, и зачем, и снова как. Прокручивал и прокручивал в мозгах все произошедшее, строил логические цепочки, делал выводы. В итоге разочарование и цинизм все больше и больше овладевали им. Детство и мечты остались там, за железной дверью.
Признавал ли он свою вину? Да, конечно признавал. В драке он участвовал — есть свидетели, и, получалось, это отрицать невозможно. Следователь ему все в очень доходчивой форме объяснил. Хотя, конечно же, Сергей поначалу юлил и пытался как-то вывернуться. И все же осталось непонятным, почему виноватым оказался только он, ведь их, затеявших бучу, было четверо. Где все остальные? Да, то, что при групповом нападении обстоятельства отягчаются, он, это само собой, знал. И не секрет, что от торжества справедливости, если призвать к ответственности всех соучастников, проиграет в первую очередь он сам. Любому дураку понятно: тянуть всех за собой — бессмысленно. Но, тем не менее, почему за всех отвечать приходилось именно ему.
