Профессор Малиновский внимательно вглядывался в монитор. Как всегда по воскресеньям он составлял расписание на неделю, но в этот раз все дела просто не хотели помещаться в 7 дней и 24 часа в каждом из них. Новая группа студентов, которую ему направили на практику, занимала колоссальное количество времени. Раньше студенты еще что-то учили сами и пытались применять на практике, но после 2050 года они стали получать информацию через нейротрансмиттеры, и это были просто мегабайты неструктурированных и несопоставимых данных, которые ему предстояло выстроить для них в логические цепочки. Он с грустью ностальгировал о былых временах, когда он – молодой профессор нейрофизиологии – читал лекции вживую, обмениваясь опытом с юными умами и жадно впитывая новые идеи, которые приносили особо дотошные в обучении студенты, вспоминал, как увлекательно было дискутировать об эффективности разных методов усвоения информации.
«Все!», раздраженно воскликнул профессор, захлопывая крышку своего древнего ноутбука. «К чертям расписание!» «Сделаю столько, сколько успею!»
Он вышел в сад. Солнце медленно закатывалось за горизонт, на котором виднелись огромные машины для засеивания полей, от их гула пение птиц было еле различимым. Профессор вздохнул, погладил рыжего кота, который вальяжно растянулся на траве, и пошел ужинать.
Утро понедельника было весьма насыщенным – в лабораторию привезли пациента с недиагностируемым расстройством личности. Это был мужчина, высокий, худощавый, лет 30-ти со светлыми спутанными волосами и весьма пронзительным взглядом. Его глаза были совершенно необычного изумрудного цвета, профессор такие видел впервые. Он постоянно что-то бормотал, как будто рассказывал истории – возможно, это были воспоминания, возможно, выдумки воспаленного ума, и он совершенно не реагировал на окружающих – он находился в своем собственном мире. Любые попытки привлечь его внимание заканчивались одинаково – ничем. Вселенная как всегда вовремя подкинула Малиновскому подопытного – он всего неделю назад закончил изготовление шлема виртуального присутствия, который показывал, что происходит в голове у испытуемого, и размышлял о том, что опыты на обезьянах ему не очень интересны, а вот попробовать его применить на человеческой особи будет весьма любопытно. Он проследил, чтобы на пациента надели шлем, и надежно его закрепили, и подключился к процессу.
То, что он увидел, было весьма нелицеприятно – перед ним находилась бочка с чем-то вязким, темного цвета, похожего на мазут. Масса двигалась, и профессору стало любопытно, подойти рассмотреть субстанцию поближе. Малиновский стоял прямо над бочкой и внимательно всматривался в черноту, и вдруг он осознал, что это не просто какая-то масса – это множество неизвестных ему существ хаотично двигались в этом пространстве. Он прислушался. Казалось, будто он слышит стоны. Профессор наклонился еще ниже, и вдруг он потерял равновесие и упал прямо в бочку. Его обуял страх, и головой он понимал, что физически ему ничего не угрожает, но в психике человека столько неизученного… Малиновский осознал, что он зажмурил глаза, да так сильно, что пошли радужные круги.
«Так, что за детский сад, тебе уже 60, ты видел все, что можно, успокойся!»
Профессор открыл глаза. Он находился в коридоре с множеством комнат. Дверей не было, а в каждой из них находились люди, которые плакали, стонали, кричали, что им плохо, они хотят выбраться, хотят, чтобы этот ад закончился. Профессору стало любопытно, и он заглянул в одну из комнат. В ней находилась женщина, она сидела посередине комнаты и тихонько подвывала.
Малиновский спросил: «Здравствуйте. Двери же нет? Почему вы не выходите?»
Женщина подняла на него глаза и ответила: «Я не могу выйти. Я сама выбрала страдать».
Профессор был озадачен. Эта женщина казалась ему очень знакомой, и он судорожно пытался вспомнить, откуда он ее знает.
Он спросил ее: «Как вас зовут?»
Женщина ответила: «Меня зовут Разочарование».
Профессор был ошарашен. Он вдруг узнал ее. Когда ему было 5 лет, воспитательница в детском саду постоянно повторяла: «Андрюша, ты меня опять разочаровал, ну, сколько можно просить убирать за собой игрушки!» Малиновский подумал, что, наверное, он заснул… Он же находится в голове 30-го мужчины. Откуда он знает про его воспитательницу? Он вылетел из комнаты, сердце билось как бешенное. Его выкинуло из процесса.
Вокруг него собрались ошарашенные лаборанты. На него смотрели 6 пар вопросительных глаз. Профессор спросил: «Что с вами?»
Один из лаборантов, Любочка, она всегда была в первых рядах и рвалась выполнить любые задания самой первой, произнесла: «Андрей Александрович, вы кричали, что произошло? Что вы увидели?»
Малиновский опешил. Я… Кричал… Он посмотрел на пациента – тот сидел в той же позе и продолжал бормотать – ничего не изменилось. Волна стыда накрыла профессора с головой, он перестал чувствовать ноги. Вдруг детские воспоминания нахлынули на него с такой силой, что он потерял способность говорить, горячий ком застрял в горле, ему было тяжело дышать. Он написал на листе бумаги «Всем выйти!» и показал ее лаборантам. Комната опустела.
В голове у Малиновского была одна мысль – «коробочное дыхание». Он начал считать: вдох, два, три, четыре, задержка, два, три, четыре, выдох, два, три, четыре, задержка, два, три, четыре. Он дышал около уже 10 минут, когда стал чувствовать ноги, сознание прояснилось, и он начал приходить в свое нормальное рабочее состояние. Профессор подошел к пациенту, снял с него шлем и повел в палату. Этот мужчина был похож на послушного ослика – Малиновский вел его за руку и он послушно шел за ним. Что это за насмешка Вселенной, почему у этого несчастного в голове то, чего быть не должно.
Рабочий день закончился. Профессор решил, что сегодня ему необходимо прогуляться и проанализировать то, что произошло. Он уже давно не ощущал таких эмоций как стыд и разочарование, и очень хотел разобраться в том, что почувствовал и почему. Он оставил машину на парковке лаборатории и отправился домой через лесополосу. Небо было затянуто серыми тучами, солнечные лучи кое-где проглядывали сквозь облака, ветер мягко шелестел листьями. Под ногами потрескивали сухие веточки. Воздух был очень вкусным – пахло сосновой смолой. Малиновский чувствовал себя спокойно и тревожно одновременно. Если бы его сейчас попросили описать то, что он чувствует, он бы сказал, что видит перед собой огромный океан, и вроде на глади воды почти нет волн, но он точно знает, что внутри бушует шторм.
