Феликс Чечик - Неформат

Неформат
Название: Неформат
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Неформат"

В новую книгу поэта Феликса Чечика вошли стихи, написанные в 2014 году. Минимализм формы и глубина смыслов – это, если коротко, характерная черта данного автора.

Бесплатно читать онлайн Неформат


© Феликс Чечик, 2015

© Геррит ван Хонтхорст, иллюстрации, 2015


Редактор Галина Наумовна Альперина


Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

«Давай померяемся силами, —…»

Давай померяемся силами, —
какие наши годы, брат,
покуда путь под Фермопилами
еще не превратился в ад.
Покуда кровь ручьями малыми
еще не вытекла из нас
в сражении неравном с галлами,
где царь Каллипп халиф на час.
И на победе леонидовой
воспитаные соловьи, —
померяемся не обидами,
а силой веры и любви.

«Слова мои…»

Слова мои,
а музыка ничья?
Синицы и
весеннего ручья.
Заката не-
разменный золотой —
звени во мне,
не исчезай – постой.

«Обращаюсь к берёзе…»

Обращаюсь к берёзе,
обращаюсь к сосне, —
как поэзия прозе —
посочувствуйте мне.
Покачайте ветвями, —
не в упрёк, не в укор,
может быть только вами
я и жив до сих пор.
На прощание или
перед встречей, пока
небо не разлюбили
облака и река.

«в моей песочнице…»

в моей песочнице
непрошенные гости
играть не хочется
и не хватает злости
но хватит мужества
терпения и слова
дрожа от ужаса
построить замок снова

«Вода точила камень…»

Вода точила камень,
и превратила в нож,
что голыми руками
не очень-то возьмешь.
С восторгом страстотерпца
его пригрею я
за пазухой у сердца,
как сирое дитя.

«Двух пташек из окна…»

Двух пташек из окна
я вижу-слышу вечно,
где поздняя – грустна,
а ранняя – беспечна.
Они друг с дружкой не
знакомы, слава Богу,
иначе бы во мне
посеяли тревогу.
А так: одна поет,
другая спит на ветке,
а я за годом год
на них смотрю из клетки.

«Учиться влом, в любви облом…»

Учиться влом, в любви облом,
курить по кругу за углом, —
и на линейке быть распятым.
И чувствовать себя битлом —
незримым пятым.
Слесарить, и качать права,
и водку запивать чернилом.
И аты-баты и ать-два
в ЗабВО метельном и унылом.
Но не подсесть на озверин
от жизни бренной или бранной,
и петь про yellow submarine
бурятке Йоке полупьяной;
и снова ощутить – незрим, —
в своей стране, как в иностранной.
Молчи, скрывайся и терпи, —
живи бездарно и безбожно,
пускай подлодкой на цепи,
но только желтой, если можно.
И в полночь получить с небес
от Джона SMS.

«Мне сугробы детства – по плечо…»

Мне сугробы детства – по плечо.
Холодно, тепло и горячо.
В сторону полметра – с головой.
Холодно. – Спасибо, что живой, —
говорю сегодняшнему. Не
прошлому, которое во мне.
Холодно. Что спрятал – не найду.
А оно лежало на виду.
Столько лет лежало, столько зим.
И сугробы выросли над ним.

«Первое, что вспоминается мне…»

Первое, что вспоминается мне:
цирк-шапито в позапрошлой стране,
и ярко-красное чудо
в перьях на белом коне.
Слышу оркестр или музыку сфер?
Счастье окрест Мade in ČSSR.
И на арену сквозь слезы
смотрит седой пионер.
Будто во сне пролетают века.
Скачет и не различить седока
там, где на фоне заката
перистые облака.

ОДНОКЛАССНИЦЕ

Ты, в облегающем трико,

после урока физкультуры

разводишь «химика» легко

на тройку в четверти; амуры

кружат по кабинету и

один из них – залётный, кстати,

бубнит о неземной любви

и неминуемой расплате.

«А крылья мотылька…»

А крылья мотылька,
промокшие насквозь,
нелетные пока —
повешены на гвоздь.
Бескрыло мотылек
от них невдалеке
согрелся и прилег
и спит на потолке.

«самые вкусные яблоки или…»

самые вкусные яблоки или
тыблоки были на братской могиле
вечный огонь бесконечный мотив
млечно-медовый налив
в жизни вкуснее не пробовал этой
паданки солнцем июльским согретой
ливнем омытой как слёзами вдов
вновь вспоминаю и вновь
долго ли коротко ли как ни странно
косточек горечь и запах пропана
нету страны на меня из окна
смотрит огрызком луна

«Жуки и муравьи, —…»

Жуки и муравьи, —
земляне и собратья,
придите же в мои
раскрытые объятья.
Нам с вами по плечу
заоблачные дали!
Топчу, топчу, топчу,
пока не растоптали.

«я оборвал на полу…»

я оборвал на полу
молчала и молчи
из детства радиолу
поющую в ночи
цифирь пришла на смену
убогости былой
и попадает в вену
невидимой иглой
молчала не винила
не проклинала свет
лишь капелька винила
скатилась на паркет

«А снега ночное парение —…»

А снега ночное парение —
обычное волшебство,
но разные: угол и зрение,
и все многоточья его.
И, спавшая чутко, разбужена
и смотрит в окно, не дыша,
на неповторимое кружево
и тающее, как душа.

«Воспоминания белы…»

Воспоминания белы,
как облака над нами…
И запах досок и смолы
на старой пилораме
я вспоминаю вновь и вновь,
а не детали эти:
ужасный вопль, опилки, кровь
и палец на газете.

70-е

Хватит: о воде и вате, —

жизнь одна и смерть одна.

Слониками на серванте

пустота посрамлена.

Выстроились по ранжиру:

раз, два, три, четыре, пять…

Граду посланы и миру.

Улетать? Не улетать?

Улетели друг за другом —

гуси-лебеди мои, —

к африканским летним вьюгам,

к зимним пастбищам любви.

«Недодано? Более чем, —…»

Недодано? Более чем, —
скорее уже – передали.
И я навсегда обречен
любить, не вдаваясь в детали,
в подробности – коих не счесть, —
не вычесть из жизни и сердца.
И некуда деться, и есть,
как бомбоубежище – детство.

БАБУШКА

И хлебные крошки

собрав со стола,

по лунной дорожке

на небо ушла.

«Покуда в городской пыли…»

Покуда в городской пыли
дышал, как рыба, я,
прогнулось небо до земли
под тяжестью шмеля.
И от гудения его
июльский день оглох.
И ничего. И никого.
И шмель летит, как Бог.

«Когда рыдали над прыщами…»

Когда рыдали над прыщами
и слушали «Goodbye, My Love»,
мы брать преграды обещали,
обещанного не сдержав.
Да здравствуют петля и вена,
тоска и хлебное вино,
где погибают откровенно,
уже погибшие давно.

«– Не пей с Валерой, – говорил…»

– Не пей с Валерой, – говорил
мой друг Володя.
А сам, не зная меры пил,
в плену мелодий.
– Не пей с Володей, – говорил
мой друг Валера.
А сам в плену мелодий пил,
не зная меры.
И я не спорил с ними, но
пил с тем и с этим,
и, как закончилось вино,
сам не заметил.
И, как ушёл один, и как
второй в завязке…
А я остался в дураках
из доброй сказки:
полцарства пропил, и в живых
не числясь даже,
соображаю на троих
в ночном трельяже.

«За то, что пил не только квас —…»

А. Ф.

За то, что пил не только квас —
спровадили его,
как Лермонтова на Кавказ
в бескрайнее ЗабВО.
Теперь, ты хоть залейся – пей
во сне и наяву:
вино тоски, абсент степей
и неба синеву.

«Небо было, – хоть убей —…»

Небо было, – хоть убей —
голубее, и
мы гоняли голубей,
а теперь чаи.
Зеленей была трава,
слёзы солоней…
Жизнь права и смерть права,
растворившись в ней.

«Твоё в горошек платье…»

Твоё в горошек платье,
мой клёш под пятьдесят,
как новые – в палате
мер и весов висят.
А мы с тобою – пепел
и нас развеял сын.
Конечно: мене, текел,
но вряд ли – упарсин.

«Покуда жил, пока…»

М.– А. М.

Покуда жил, пока
жизнь представлялась длинной,
смотрел на рыбака,
стоящего над Пиной.
И принимал за клев
обманчивые ряби,
и ставил на любовь
и наступал на грабли.
На тополях, вот-вот
воспламенится вата
и не погаснет от
рассвета до заката.
И опадет листва,
и занеможет вьюга,
и мы, как дважды два,
найдем с тобой друг друга…
С тех пор прошли века,

С этой книгой читают
Новая книга поэта Феликса Чечика – избранное из написанного и опубликованного в периодике за последние несколько лет, включая уходящий год.
Книга Феликса Чечика – избранное из написанного в новом тысячелетии.Это не подведение итогов, но попытка взглянуть на себя со стороны.
Приглушенный свет и мерцание звука, – это, если коротко, о поэтике Феликса Чечика, автора шести поэтических книг и лауреата «Русской премии» 2011 года, живущего в Израиле. Но за этой «приглушенностью и мерцанием» – слышен голос человека неравнодушного ко времени, обладающего собственным ни на кого не похожим языком.
Феликс Чечик владеет мастерством соединять родное, узнаваемое с ироничным и непредсказуемым. Новая книга поэта, с одной стороны, вбирает в себя большой опыт русской литературы, а с другой стороны, полна нетривиальных образов и ассоциаций, внезапных слияний, казалось бы, далеких вещей, понятий и слов. На фундаменте классического материала и деликатного новаторства в книге «Хорошо забытое» вырастает пространство человечности и теплоты. Этот сборник
Сборник стихотворений «Я рожден» включил в себя сто моих стихотворений с 2007 по 2018 годы. В этом сборнике можно найти всё. Любовь, расставание, трудные моменты в жизни, борьбу, философию жизни и смерти и много чего интересного. Думаю, каждый для себя выделит что-то своё, и конечно же надеюсь, что многие оценят моё несложное творчество.
Данный мини-сборник составлен с целью «пошалить». Мой формат «стишата» и «типахокку», они копились с 2009 года. Меня вдохновляют Басё и Бусон, но, конечно же, у меня совершенно не тот уровень и написаны «типахокку» без соблюдения правил составления классических хокку (как удалось сформулировать). Все они появились спонтанно. Заранее спасибо за внимание!
С раннего детства я слушала от бабушки стихи Пушкина, Есенина, Фета, Тютчева. Вечерами любила, сидя на крыльце с бабушкой, наблюдать за закатом. А с дедушкой осенью собирали в лесу еловые шишки для розжига русской печки. Зимой лепили возле деревенского дома снеговика и грелись у той печки. Всё это зародило во мне огромную любовь к поэзии и природе. Я увлеклась фотографией и начала сама писать стихи. А какими они получились, судить Вам, читая мою
Каждая девушка мечтает встретить принца на белой иномарке с шикарным букетом роз и кольцом в бархатной коробочке… Мечта сбылась. Но с момента рождения поэтессы Вари Кунц прошло аж 15 лет, и вот теперь я уже будущая жена! Посвящается Маташову А. А. Люблю тебя.
Ни жены, ни детей, ни привязанностей – профессиональный мошенник Макс Верещагин выстроил свою жизнь по образцу эпохи лихих девяностых. Но вот ему встретилась молодая, симпатичная авантюристка Майя… и сердце закоренелого афериста растаяло. Влюбленная парочка отправляется в Крым, чтобы найти сокровище Страны Советов, запрятанное партизанами во время немецкой оккупации.«Действовать смело. Побольше цинизма. Людям это нравится», – руководствуясь наста
У девочки, девушки, женщины с необычным именем Микаэла и судьба должна быть необычной. В детстве она меняет бабушкины агатовые бусы на пластмассовые и подкладывает яблоки под майку, чтобы оптически увеличить почти отсутствующий бюст. Потом, в переломные 90-е, изучая журналистику, попутно торгует на вещевом рынке. Позже судьба забрасывает ее в Германию. Было ли это бегством? Нет, скорее попыткой проверить себя на прочность. В Германии Мика выходит
Большинство из нас не знает как разрешались споры в первобытных обществах. Боб Блэк в этой книге отвечает на извечный вопрос: как поддерживать безопасное и мирное общество без государства? Возможность того, что определённые особенности первобытной анархии могут быть жизнеспособными – и определяющими – в современном обществе, до сих пор привлекала мало внимания. Есть ощущение, что настало время для переоценки обещанной государством справедливости
Сборник содержит 30 типовых вариантов индивидуальных заданий из раздела «Числовые ряды» дисциплины «Математический анализ».Издание может быть полезно студентам нематаматических направлений подготовки и специальностей вузов для практической подготовки по соответствующему разделу дисциплины; поможет преподавателям в организации практических занятий и самостоятельной работы студентов.