Мужчина мне не понравился с первого взгляда. Со второго возникло желание подхватить юбки и сбежать. С третьего – провалиться в землю по самую макушку.
Я медленно моргнула, пытаясь отсрочить неизбежное осознание.
Я в чужой спальне. На чужой постели. В чужих объятиях.
И этот мужчина рядом мне совершенно не знаком.
– Если что, я замужем и у меня трое детей. Нет, семеро. И десять старших братьев, – сообщила я, упираясь ладонями в светлый шелк на груди незнакомца.
На меня жадно смотрели ртутные глаза. Таких у людей не бывает, совершенно точно.
– Сама явилась! Ещё одна. Очередная девка, охотница за золотом моего рода, – змеиное пренебрежительное шипение вонзилось под кожу.
Длинные пальцы нежно, почти ласково зарылись в волосы, легко преодолевая сопротивление и оттягивая голову назад.
Тонкие ноздри затрепетали, втягивая воздух у меня над ухом.
В прозрачных светлых глазах шел вечный снегопад.
– Ты правда думала, что всё будет так легко? Что ты придёшь, посидишь рядом с "бедным больным наследником" на постели – а потом сбежишь, прихватив деньги? – Он ощерился.
И под тонкими губами отчётливо блеснули клыки. Небольшие. Очень острые. Совсем… совсем нечеловеческие.
В груди свернулся неприятный ком. Мерещится? Галлюцинации? Жар? Злая шутка?
Я дёрнулась назад. Растерялась.
Ещё мгновение назад я летела с ледяной горки в озеро. Зимой, на даче подруги. В канун Нового года. Я помню, как рыбкой ушла в полынью, какой ледяной была вода, а потом… Потом наступила уже здесь.
Я просто моргнула в одном месте – а открыла глаза посреди огромной комнаты, погруженной в полумрак.
Поскользнулась, потеряла где-то мокрую шубку – и рухнула прямо на постель.
В объятья костлявого и пугающего Кощея. И, кажется, меня приняли за кого-то другого.
– Послушайте, выпустите меня, пожалуйста. Я не брала ваших денег, я вообще здесь оказалась случайно! – Я старалась говорить медленно. Спокойно. Четко. Как с… туго соображающим объектом. Или… буйным.
Сердце билось где-то в горле.
Пальцы у незнакомца были ледяными.
– Выпустить? – Пятно лица обрело очертания и оказалось маской.
Вот тебе, бабушка, и Монте Кристо!
Мужчина как будто и не смотрел на меня. Слишком отрешенный. Странный.
Болен?
– Змеи не отпускают свою добычу. Выполняй работу, девка! Обещала жизненную силу и магию отдать – так что же трясешься теперь? Или думаешь, что мой род теперь так слаб, что и к ответу не призовёт за нарушение договора? – Он ощерился и зашипел – так, что сердце в пятки ушло, а прорубь показалась не самым плохим вариантом!
Мне было холодно, мокро и страшно. И объятия у мужчины не моей мечты были крепкими, но тело – слабое, иссохшее, в чем только душа держалась.
И, снежные хомячки…
Я пригляделась, моргая.
Кощея – обнять и плакать. Вот тебе, Алиска, и сказка про Василису Премокрую.
Незнакомый похититель девиц при более близком рассмотрении оказался худым, изможденным, да ещё и покрытым странными дрожащими узорами цвета ртути. Запавшие щеки, бисеринки пота, сухие обветренные губы и острые клыки.
А ещё морозные глаза, которых не бывает у людей, и седые длинные волосы, сейчас неопрятно свалявшиеся.
Удивительно, но пахло от него только одним. Снегом. Морозом.
Я застыла, впитывая этот запах. Впитывая эту картину – сюрную, яркую, завораживающую.
Как будто это всё – не со мной.
Так, просто сказка.
Вон как бьётся у его виска прозрачная жилка.
Сколько я ни дергалась, сколько ни пыталась выбраться – все без толку!
Объятья стали ещё крепче. Меня окутало ледяным дуновением.
Казалось, что в спальне наступил лютый холод. Глаза незнакомца выцвели, став похожими на треснувший лёд.
Одеяло покрылось инеем.
– Не вырывайся. Будет больнее. Разве тебе не рассказывали? Разве вы все не собираете сплетни о проклятом наследнике? Выполняй, что должна, а я, так уж и быть, постараюсь быть нежным… Может быть, – тонкие губы тронуло подобие улыбки.
Мужчина смотрел на меня, разговаривал со мной, но я вдруг поняла – он меня не видит! И даже вряд ли сам понимает, что и кому сейчас говорит, как в излишне реалистичном сне.
Не на меня, а сквозь меня он смотрел!
Мысли то замирали, то пускались вскачь. О какой магии говорил этот сумасшедший? Ему бы скорую! С такой температурой тела не живут! А что с его венами? Почему он весь такой… прозрачный?!
Я завозилась, заработала локтями ещё активнее, ткнула коленом куда попала, вырывая болезненное шипение – а потом мир… моргнул.
Вот я борюсь за свободу своих тараканов – а вот обмякла, не в силах шевельнуться.
Да что же это делается, а?
В миг, когда я уже решилась завопить – и будь, что будет, пусть эти безумные богатеи, которые меня сюда затащили, остановят этого маньяка! В этот миг…
Сухие губы накрыли мои. Сердце сжалось в ужасном предчувствии, но… ничего не произошло.
Кожа сумасшедшего пахла морозной свежестью и первым хрустящим снегом, а губы были хоть и слабыми, но жёсткими и требовательными.
Мой первый в жизни настоящий поцелуй случился с тем, кого я не знала, в месте, куда я попала, кажется, насмешкой судьбы.
И пусть он был почти против воли, мне вдруг стало легко-легко. Я успела увидеть, как проясняются на миг прекрасные слепые глаза, как объятия становятся крепче, как он шепчет недоуменно, гневно:
– Человек? Кто посмел впустить человека?!
А потом пришла ледяная стужа.
Вены сыпануло металлическим, обжигающе ледяным крошевом. В горло словно залили свинец из снега и льда. От такой страсти ноги бы унести…
Я бы и правда на луну повыла, и баньши бы из сказок переплюнула, если бы не одно маленькое «но» – губы словно приклеились одна к другой.
Страх, надежда, непонимание, ужас – все смешалось воедино.
Я ничего не контролировала и ровным счётом ничего не могла сделать.
Кажется, я слышала рядом такой же полный однозначно не восторга и страсти стон от моего мучителя. Я была готова умолять, чтобы он отпустил меня, обещать хоть честь, хоть золотые горы, хоть личный остров и дракона вместе с сокровищницей в подарок!
А потом что-то вспыхнуло огненным комом в животе. Как будто зажглось яркое солнце. Чёрное солнце.
