АЛЁНА
Где стремятся провести каникулы школьники всей страны? Конечно, на юге, ближе к морю. Подозреваю, я одна такая – кто на три летних месяца улетал из теплого южного городка на север, где температура летом не поднимается выше шестнадцати градусов, и постоянно льют дожди.
Просто мой отец – военный лётчик. Таких, как он, называют винтокрылыми – за то, что летает на различных модификациях современных вертолетов. Папа служит на нашем местном аэродроме. Работа у него сложная и, надо признать, опасная. Его почти не бывает дома, и по этой причине они развелись с мамой еще, когда мне было лет пять. Сам он говорит об этой ситуации коротко: «Летчиков тяжело ждать». История старая, но, видимо, мама его не дождалась. Как и почему я осталась жить с отцом, тоже тайна, покрытая мраком – папа не любит об этом разговаривать.
Так вот. Этим летом его вызвали в Карелию, консультировать военлётов в учебном центре. Для меня эти три месяца должны были стать самым ярким воспоминанием о безбашенной юности и свободе, ведь мне полагалось остаться в городе одной, но что-то пошло не так, и отец забрал меня с собой.
Хотя, тут я, конечно, немного лукавлю. Моя ссылка на север была наказанием за ту прощальную вечеринку, с которой Никита принес меня домой на руках, потому что я была слегка пьяна. Слегка – очень мягко сказано, ноги практически отказывались меня держать, но, кто ни разу в жизни не перебирал с алкоголем, пусть бросит в меня камень. К тому же, я в тот день впервые попробовала спиртное – всего бокал, откуда мне было знать, что получится такой эффект?
Короче, давайте по порядку.
Кто такой Никита? Это мой лучший друг, мы с ним живем по-соседству. Мой дом на склоне, его – чуть пониже, нужно спуститься по тропинке через заросли акации. Все, что нужно знать о Никите Высоцком, это то, что он знает обо мне всё. А я о нем. Мы как сиамские близнецы, только не сросшиеся. И так продолжается уже десять лет – с того дня, как я переехала в Лазорев.
Лазорев – тихий и уютный морской городок. Ударение, кстати, на «о». Специально говорю «городок» потому, что он настолько мал, что практически все жители знают друг друга и здороваются на улице при встрече. Здесь очень легко вычислить чужаков: не здоровается, значит, турист, а их тут летом и осенью тоже немало. Все из-за шикарных видов на море, горных троп, Лазоревого мыса и песчаного пляжа за ним – песок там, кстати, привозной: мэр раскошелился, мечтает сделать из Лазорева рай для туристов со всей страны.
Итак, Никита Высоцкий.
Мой лучший друг и главный герой всех моих снов и романтических фантазий.
Не скажу, что влюбилась в него с первого взгляда, все-таки, на момент нашей первой встречи нам было лет по семь: меня тогда больше интересовали куклы, а его червяки – он собирал их в маленькое пластиковое ведро, всюду таскал с собой и предлагал мне потрогать.
Но когда в конце мая на школьном вечере для десятиклассников мы надрались дешевого вина и взорвали танцпол безумными танцами, он вдруг ухватил меня за талию и рывком притянул к себе… в тот момент на меня будто снизошло озарение. Губы Никиты были так близко, что мое сердце испуганно толкнулось в груди, а голова закружилась.
Уверена, что если бы в следующую секунду меня не вырвало прямо ему на туфли, Никита бы меня поцеловал. По крайней мере, к этому все и шло. Насколько я помню.
В любом случае, это был переломный момент. Мгновение, которое заставило посмотреть на Высоцкого по-другому. В секунду он перестал быть соседским мальчишкой, с которым весело гонять мяч по двору, плескаться допоздна в море, лазать по деревьям и до самого утра в гараже мучить старую отцовскую гитару. Он стал привлекательным парнем. Мужчиной. И это открытие уже не позволяло мне воспринимать его как прежде.
Мои северные каникулы тянулись бесконечно. Если бы мы не переписывались с Высоцким каждый день, уверена, я бы умерла. Я ждала возвращения в Лазорев бесконечных три месяца. И вот этот день наступил.
– Папа, останови здесь! – Прошу я.
– Десять метров до гаража. – Ворчит он.
– Я к Никите!
– Не хочешь для начала разобрать вещи? – Отец бросает на меня недовольный взгляд. – Поужинать?
– К черту вещи! – Я открываю дверь и почти на ходу выпрыгиваю из его пикапа. – Мне нужно столько всего ему рассказать!
– Алёна… – Голос папы стихает вдали.
Я уже во весь опор несусь вниз по тропинке среди кустарников. Мое сердце грохочет в груди. Никита еще не знает, что все лето я подрабатывала в кафе и накопила приличную сумму, а вместе с тем, что добавит мне отец, у меня будет достаточно денег на то, чтобы купить новую электрогитару, и мы сможем, наконец, создать с ним свою музыкальную группу, как всегда и мечтали. Вот он обалдеет, когда узнает!
Я прорываюсь сквозь заросли акации, спешно стряхиваю с себя листья и мчу к сараю, который Никита оборудовал для наших посиделок и репетиций. Останавливаюсь лишь на мгновение, чтобы перевести дух: волнение зашкаливает. И вдруг вижу его в небольшое окошечко – он сидит на диване, подогнув под себя ногу, и улыбается, что-то разглядывая в телефоне.
Я уже говорила, что Никита такой красивый, что у меня мурашки бегут по спине всякий раз, когда об этом думаю? Так вот, это правда. Не знаю, как раньше у меня получалось этого не замечать.
У него выше среднего, мягкие светлые волосы, небрежно уложенные набок, ровный нос, брови правильной формы, добавляющие лицу упрямства, и пронзительные серо-голубые глаза с озорными искорками.
У меня подгибаются коленки от волнения. «Он все еще твой лучший друг, веди себя как обычно», – уговаривает меня внутренний голос.
И я вхожу.
Нет, влетаю в нашу берлогу, резко толкнув дверь.
– Сюрприз!
– Что? Лёлька? – Таращится он.
И, не давая ему опомниться, я с разбегу запрыгиваю на него сверху.
– Обалдеть, ты! – Никита путается в словах.
Я прижимаюсь щекой к его груди, он кладет руку на мое плечо, крепко обнимает меня.
– У меня столько новостей! – Пищу я, втягивая носом его запах.
Кажется, новый парфюм. Ему подходит.
– И у меня, Лёль. – Мечтательно говорит он.
– Давай, ты первый! – Начинаю я уже знакомую игру.
Хотя, какие у него могут быть новости? Мы каждый день были на связи.
– Хорошо. – Никита сильнее прижимает меня к себе. – Лёль, кажется, я влюбился…
