Он ждал этих слов три года. С того момента, как узнал, куда ежемесячно текут из бюджета шестизначные цифры. Миллионы – это растратно даже для НИИ Биохимии.
Поэтому, когда взвинченный и хмурый от недосыпа Хозьев официозно заявляет: «Лаборатория “Н-З” теперь в твоем распоряжении», он улыбается. Правда, только краешком губ, иначе – не умеет.
– Так… – Хозьев на секунду выпадает из чопорного кабинета в свои мысли, затем выдвигает верхний ящичек стола и на глянцевую крышку ноутбука выкладывает: – список кодов для замков, штамп для бланков, пропуск на минус первый этаж. Это для охранников у лифта.
Пластиковая карточка почти идентична стандартной, к которой привык за двенадцать лет: логотип Института, фото, строки «Новиков Геннадий Александрович, сотрудник». Только квадратик в нижнем правом углу не голубой, а пурпурный.
– В базе отпечатков твой статус поменяли, персонал предупрежден, в расходах никакого лимита, все оплачивает госбезопасность. Я ничего не забыл?
Привычный Хозьев – глава Института, гроза конференций, геморрой министров – никогда ничего не забывает. Значит, в высоком кресле по ту сторону стола – Хозьев, выбитый из колеи.
– Есть особые пожелания? – биохимик не задает вопрос начальнику, он уточняет условия.
– С тобой в лаборатории будет работать Пехов, но у него другой объект. Во время облавы эта тварь присосалась к одному из отряда, он еще жив. Пока жив. Не знаю, как долго протянет, задача Пехова – мальчишку выходить. Видишь ли, по указаниям «сверху» мы обязаны поддерживать в твари жизнь. Поэтому, доктор Триген, – Хозьев понижает голос и недобро хмурит лоб, – флаг тебе в руки. Звукоизоляция на минус первом отличная.
Из кабинета биохимик выходит довольным, у него, наконец-то, появился занятный подопытный.
***
Лестным прозвищем «доктор Триген» его наградили студенты ГосУниверситета (первые и единственные), где биохимик всего год перед уходом в НИИБХ преподавал курс функциональной геномики. Лестным, потому что тогда он не был ни доктором, ни даже доцентом, а упомянутые три «ген» расшифровывались, как «Геннадий, генетика, гений». После скандальной лекции биохимика из Университета «попросили» и «генетику» заменили «геноцидом». Ни первое, ни второе доктора Тригена не расстроило.
На минус первом этаже низкие потолки, обшитые звукоизоляционным материалом блеклые стены и сиреневые полы, покрытые специальным слоем пористого абсорбента. Охрана встречает доктора Тригена сразу у лифта, но не останавливает. Пурпурный квадратик служит изнанкой светофора и пропускает повсюду – через магнитный турникет правого крыла, за укрепленную железом дверь сектора «Н», по узкому коридору (справа за стеной – банк реактивов, слева – архивные залежи) до блестящих хромом ворот лаборатории «Н-З». Для них пурпура на карте недостаточно, микроиглы тачпада собирают свой пурпур из подушечки указательного пальца.
Переступив порог, доктор Триген чувствует себя Цезарем.
В лаборатории два отсека по обе стороны узкого холла, больше похожего на коридор. Согласно разноцветной карте планировки, в каждом отсеке по дюжине лабораторных залов, но дверь всего одна и спроектирована блокироваться только снаружи. Так требует госбезопасность.
Длинная и тесная комната отдыха расположена очень удобно – напротив входа, в самом центре между отсеками, занимая, таким образом, очень мало полезной площади. Первым делом доктор Триген выбирает вешалку – ту, что дальше от двери (он не любит, когда касаются его одежды даже случайно). Затем, доктор Триген раскладывает на столе содержимое старой добротной сумки: вафельное полотенце, металлизированную кружку-термос, три блокнота формата А5, две ручки, песочные часы в виде сросшихся голов Сфинкса и ридер электронных книг, в котором за несколько лет собрал уникальную библиотеку. Судя по расположению, окна комнаты отдыха выходили бы на ухоженный палисадник, где как раз в это время распускаются крупные пионы, от этого немного жаль переселяться под землю. Зато в шкафчике у обеденного стола припасены кофе, чай в пакетиках, печенье и – невиданная щедрость – две коробки мармелада. Все же спуск в подвал де-факто – повышение.
Переодевшись, доктор Триген сует в карман халата блокнот с ручкой и решает, что утренний кофе сегодня лучше отложить на пару часов.
Посреди холла колонной высится Антон Пехов. В клетчатой рубашке навыпуск он смотрится еще габаритнее и будто занимает собой всю комнату в шесть квадратов. Его телефон истошно вопит стандартной для старой модели мелодией, но внимание Антона приковано к планшету.
– Ничерта оно не доброе, – откликается он на приветствие, тянется к телефону, но тот сразу успокаивается. – Видел уже свою звезду?
– Как раз собираюсь, – отвечает доктор Триген. Хотя его темная макушка едва достала бы здоровяку Пехову до подбородка, доктор Триген умудряется глядеть свысока. Впрочем, Антон – единственный из всего Института, кому на это наплевать. Привык.
– Передай твари, если парнишка умрет, я собственноручно сверну ей шею.
– Не положено. Как говорил пророк Карвен: «Не превышай своей власти, пока не достигнешь самой вершины. Ибо до тех пор твоя власть всего лишь иллюзия».
– Ну-ну. Это ты про нашу госбезопасность? Она-то на что угодно пойдет, чтобы государство обезопасить от своих же людей, – кривится Пехов и косится на собеседника. – Просил ведь, доктор Триген, при мне не надо так скалиться. Без тебя тошно.
– Не буду, – обещает теперь уже начальник – подчиненному. – Через полчаса подготовь мне отчет о состоянии… – доктор Триген ищет подсказку в бумагах на своем планшете, – Михаила.
– Сделаю, – кивает Пехов. – И, начальник, осторожней там.
Для доктора Тригена опасения Пехова беспочвенны. Согласно отчетам госбезопасности пойманная ночью тварь способна голыми руками вырывать внутренности, регенерировать собственные ткани за секунды и обгонять отечественные спорткары. Если верить легендам, она почти бессмертна. Поймать такую – подвиг. Солдатам же удалось не только изловить тварь, но и запечатать в боксе.
Какая удача, что новую лабораторию «Н-З» оборудовали самыми современными боксами, способными удержать кровожадную нелюдь.
– Здравствуй, девочка, – почти ласково произносит доктор Триген, прикрывая за собой дверь.
В ответ доносится:
– Здравствуй, сладкий.
Это помещение – угловое, тупик лабораторных катакомб с максимальной изоляцией, с самыми навороченными магнитными замками. В просторной комнате светло и стерильно. Обивка на стенах девственно бела, к ней хочется прикоснуться пальцем, оставив отпечаток на клеенчатом покрытии гипсокартона. Хромированные инструменты и ножки столов блестят, а колбы и пробирки в смежной комнатке-подсобке, за аркой, кажутся хрустальными.
