По спине и по лицу Линди Уэллс текли струйки пота, когда она с трудом брела к своей машине после очередной утомительной вечерней прогулки. Почти пятнадцать килограммов лишнего веса, причем семь из них набраны за время беременности, – есть от чего вспотеть. В сочетании с неудобными зимними ботинками и тяжелым шерстяным пальто лишние килограммы давили особенно сильно. Ну а главная тяжесть, родная и любимая, расположилась у нее на груди в специальном рюкзачке в зимнем комбинезоне – ее малыш. Гасу исполнилось уже пять месяцев.
Близился конец декабря; вскоре в ее городке на севере Кентукки выпадет снег. Тогда вечерние прогулки станут совершенно невозможными. Но до тех пор надо постараться проходить ежедневно по восемь тысяч шагов или даже больше, причем вместе с ребенком. Сейчас Линди хотелось одного: добраться до машины, сесть за руль и залпом выпить запасную бутылку воды, которая ждала ее в подстаканнике.
Она остановилась у озера, чтобы немного отдышаться, и принялась по очереди сгибать усталые ноги. Гладкая поверхность озера была усыпана опавшими листьями. Летними вечерами вдоль берега собирались семьи с детьми, кормили хлебом уток. Утки и теперь приплывали к берегу, вот только кормить их было некому. Дни становились короче, большинство местных жителей по вечерам предпочитают оставаться дома. В отличие от нее. Гас крепко спал, прижавшись к ее груди. Скорее всего, к тому времени, как они вернутся домой, он проснется, чтобы не дать ей принять душ после утомительной тренировки.
Солнце почти скрылось за горизонтом, когда Линди зашагала медленнее, постепенно сбрасывая нагрузку. Исчезли абрикосово-янтарные полосы на небе; сгущались сумерки.
Тень горы, спасавшая от зноя летом, в это время года выглядела зловеще. Неспешно идя к машине, Линди растирала Гасу спинку. Вдруг она остановилась. Холодок пробежал у нее по спине. Интуиция о чем-то предупреждала ее, но рядом ничего и никого не было. Она снова двинулась к своей машине, стремясь скорее очутиться в безопасности. Как ни странно, чутье упорно твердило – что-то не так. С каждым шагом она все больше беспокоилась.
Линди перешла маленький деревянный мостик, соединявший пешеходную тропу в парке и парковку. Нашарив ключи, она разблокировала дверцы, фары мигнули, и женщине полегчало.
– Почти пришли, – прошептала она, подбадривая не столько спящего Гаса, сколько себя. – Еще несколько шагов, и мы запремся накрепко.
Когда пройти оставалось несколько шагов, мышцы на шее и на затылке напряглись, а сердце забилось чаще.
Снова подул ветер, и в ноздри Линди ударил странный запах. Не цветочный. Не естественный. Она не могла понять, откуда он взялся. Непонятный запах еще больше встревожил ее. Это не одеколон. Не духи. Она затрусила вперед. Сердце словно сжали ледяные пальцы.
Ее тяжелое дыхание и шаги встревожили младенца.
– Ш-ш-ш! – произнесла она. – Ш-ш-ш. Ш-ш-ш… Все хорошо. Мама с тобой.
Наконец Линди схватилась дрожащими пальцами за ручку дверцы. На короткий миг ей показалось, что они в безопасности.
Потом ее голову с силой запрокинули назад. Длинные злобные пальцы зажали ей рот и дернули за волосы на затылке. Крик застрял у нее в горле. От ужаса она лишилась дара речи. Ключи от машины, звякнув, упали на землю.
От страха она не могла думать. Инстинкт подсказывал, что надо бежать. Линди обеими руками прижала к себе ребенка, пытаясь вырваться.
Гас задергался в рюкзачке, захныкал, пытаясь высвободиться.
Линди уперлась каблуками в землю, но рука снова дернула ее назад – сильнее. Ее утаскивали с парковки. Под ней подгибались колени. Она взмахнула рукой, стараясь сохранить равновесие, другой рукой она крепко прижимала к себе Гаса.
Страх вытеснила душераздирающая мысль: значит, вот как она умрет – одна в парке, где дети кормят уток, а мамочки гуляют с колясками… Вдруг с предельной ясностью она осознала: ее сын осиротеет, попадет в приемную семью, под опеку государства… Если уцелеет! Она должна бороться.
В кровь хлынул адреналин, в ней словно включили мощный заряд электричества.
Нет! Так она не умрет… Она не позволит обижать своего сына… Линди всей тяжестью рухнула на землю.
Куда подевалась усталость? Линди больше не была ни слабой, ни толстой, ни потерявшей форму – она превратилась в мать-медведицу, которая защищает своего медвежонка. Она спасет его или погибнет в борьбе.
Нападавший оступился под внезапно навалившейся на него тяжестью. Он вдруг ослабил хватку и попытался подхватить женщину под мышки. Линди отбивалась, как могла.
Неизвестный с усилием оторвал ее от земли, притиснул спиной к своей груди, обхватил рукой ее шею, пытаясь душить.
Она ударила его каблуком в лодыжку, в колено, в подъем ноги. Локтем ткнула под ребра. Когда тот снова ослабил хватку, Линди громко закричала. С силой пнула неизвестного, и тот разразился целым потоком ругательств.
Линди наклонилась вперед, крепко обняв плачущего сынишку, и побежала к берегу озера, поскальзываясь на мокрой траве. Сзади слышалось звериное рычание, но она не оборачивалась. Она ни о чем не могла думать. Ее тело действовало сообразно цели: сначала драться, потом – бежать. Ничего другого она сейчас делать не могла. Женщина с трудом бежала по траве, подворачивая ноги на камнях и ветках. Один раз упала на колени, но тут же вскочила. Дальше от опасности, дальше от смерти! Она бежала на улицу – тем более что ключи она обронила.
В ушах звенело от плача Гаса. Надо унести его как можно дальше от опасности.
Потом глаза ослепил яркий свет фар, и Линди вытянула руки вперед, защищая малыша от столкновения. Удара не последовало.
Машина остановилась. Приоткрылись обе передние дверцы; оттуда высунулись темные фигуры.
– Мэм? – врастяжку спросил незнакомый голос. Его фигура постепенно проявлялась в ярких лучах. Спаситель? А может, его тоже надо бояться? – Вы не пострадали? – человек шагнул к ней, и Линди инстинктивно попятилась. Он вскинул руки вверх, и Линди узнала знакомую темно-синюю форму сотрудника скорой помощи. Рядом с ним в свете фар высветилась женщина в такой же форме.
– Что с вами? Что-то случилось?
– Да! – закричала Линди, сразу ослабев, потому что пришло спасение. Они в безопасности! Правда, малыш захлебывался в истерике. – Случилось! – Жгучие слезы хлынули из глаз Линди, колени подогнулись, ее затрясло.
В больнице было светло и шумно. Пахло хлоркой, пережженным кофе и антисептиком. Люди в медицинской униформе сновали из кабинета в кабинет, сосредоточенные каждый на своей задаче. Может быть, именно поэтому медикам удается выживать среди окружающих их трагедий и работать дальше.
