Посмотрите вокруг…
Что нас окружает? Хорошо, кроме людей, животных, птиц и природы? Вещи. Предметы. Они повсюду в нашей с вами жизни, мы живем с ним, если так можно сказать: «плечом к плечу», и даже не задумываемся, что они тоже могут что-то чувствовать и испытывать. Да, всё верно, чувствовать. Кому-то это может показаться настоящим бредом, больной фантазией, но всё же… если на секунду представить, что это так, может в историях, которые написаны чуть ниже, мы сможем увидеть знакомые черты, качества, характеры? Вдруг поступки и события, описанные в этих рассказах, покажутся нам знакомыми? Что тогда? Тогда, быть может, мы начнем по-другому относиться не только к окружающим нас предметам, но и к самим себе, и к людям, которые рядом с нами?
В качестве маленького наблюдения:
Вещи и предметы, в отличии от людей, с самого своего появления на свет знают, для чего они предназначены.
Знают, так сказать, свою цель и предназначение. И, конечно же, мечтают о том, чтобы эти самые цели были осуществлены, а предназначение исполнено. Любая вещь, любой предмет, который находится у нас под рукой, или который мы видим каждый день, но не придаем ему значения, хочет, чтобы он был использован по своему прямому назначению. Точно так же, как и любое живое существо мечтает о том, чтобы к нему относились уважительно, ценили и понимали, любили. Ведь они (я все еще говорю о предметах) тоже чувствуют боль и обиду, просто мы этого не замечаем. Как и человеку, им бывает страшно, иногда грустно, иногда им хочется кричать и вопить от несправедливости, которая творится вокруг, иногда они смеются и плачут, просто мы этого не замечаем. Да что предметы, мы сами часто не замечаем, когда это происходит с людьми, или делаем вид, что не замечаем, ведь так проще жить в этом мире. Быть может необычные истории обычных предметов помогут хоть как-то это изменить?..
Приятного чтения.
История первая.
Дверь.
В дверь стучали. Нет. Не просто стучали, а пытались её выбить. Упорно и настойчиво. И было в этом стуке что-то кошмарное и невыносимое. Монотонность.
Удар, пауза, удар, пауза, удар…
Дверь в ужасе вжималась в свою деревянную лудку от сокрушительной мощи, обрушиваемой на неё. Петли жалостливо стонали, но пока ещё держались. «Глазок» зажмурился, потому, что боялся увидеть на лестничной площадке того, кто пытался ворваться.
Удар, пауза, удар, пауза, удар…
Дверь из последних сил пыталась удержать непрошеного гостя по ту сторону квартиры.
Удар, пауза, удар, пауза, удар…
Каждый удар приносил невыносимую боль, но дверь крепилась, стиснув свой замок, и сжав дверные ручки.
Удар, пауза, удар, пауза, удар, пауза…
Удары усилились, и это по-настоящему испугало дверь. Она уже нарисовала в своём воображении «радужные» картины: дверные петли, сорванные и разлетающиеся в разные стороны, покореженный дверной косяк, раскуроченный замок, отброшенный на лестничный проход, щепки, изодранная обшивка, болтики, гаечки, беспомощно повисшая на одном изогнутом шурупе металлическая цепочка, раздавленный «глазок» в луже собственных стеклянных осколков. И она – выбитая, сметённая, свергнутая со своего места, когда-то «живая», а теперь, лежащая на бетонном полу, «мертвая, бездыханная» дверь. Она жутко затрещала: так ужасна, и так реальна была увиденная ею картина.
Удар, пауза, удар, пауза… УДАР!
Он вернул её в реальность, и она поняла, что ещё совсем немного, и она…
(– Помогите! – Закричала дверь. – Спасите! Убивают! Убивают!!!)
Удар, пауза, удар, пауза, удар…
(– Убивают!!!)
Послышались шаги.
– Кто?!
– Срочная телеграмма.
Провернулся замок, лязгнула цепочка, дверь распахнулась.
(– Жива? Жива! – облегченно «подумала» она.)
– Вам срочная телеграмма.
– Слышу, не глухой! Где расписаться?!
(– Жива!!! – Она смаковала это слово)
Через минуту телеграмму заберут, и она благополучно возвратится в свой уютный, дверной косяк…
(– Жива!!!)
Конец.
История вторая.
Окно.
Он приближался. Стремительно. Вначале, это была маленькая черная точка, которая не внушала абсолютно никакого страха. Окно видело такие, каждый день. Так оно думало вначале, и поэтому не придало этому никакого значения. Зря. Черная точка стала постепенно увеличиваться в размерах. Сантиметр за сантиметром, пока не приобрела угрожающих размеров. Именно в этот момент, окно поняло, что эта точка приближается именно к нему. К НЕМУ! И никуда не свернет. Ужас сковал оконные рамы, стекла мелко завибрировали, а в плохо замазанные щели ворвались холодные потоки воздуха. А он приближался: страшный в своих размерах, страшный в своей безумной скорости, страшный в своем желании убить. Жуткие рваные швы исчертили его вдоль и поперек, а матовая кожа местами уже облезла и обвисла. Он приближался. Стремительно. Очень стремительно. Окно почувствовало, как вверху, в левом углу, отклеилась бумага, которой оно было так бережно оклеено. Он приближался. Шпингалеты еще глубже врезались в подоконник, а навесные петли в панике вжались в деревянную лудку. Окно было обречено. Где-то, в глубине оконных стекол, готов был родиться крик. А он приближался. Пролетая в нескольких метрах над землей, он стремился к окну. Он уже почувствовал страх, который охватил окно, и это заводило его еще больше. Он приближался. Стремительно, неумолимо. Их разделял всего лишь какой-то метр. Доля секунды… Окно замерло…
БАХ! ДЗИНЬ!
Резкая боль пронзила деревянные рамы, стекла разорвало на мелкие кусочки, разбросав их в разные стороны. Средняя оконная перемычка застонала и громко треснула, переломившись пополам. Клейкая бумага вверху окончательно оборвалась, жалко опустившись на паркет. Левую створку окна безжалостно сорвало с петель и швырнуло на батарею. Форточка распахнулась, больно ударившись о стену и ободрав белую краску. Натянутая на форточке сетка прорвалась и повисла неровными рваными краями. Все это произошло за одно лишь мгновение. Окно успело только закричать:
(– НЕТ!!!)
И тут же было жестоко убито влетевшим в него кожаным футбольным мячом. Он вкатился в комнату, оставив умирающее окно истекать щепками и мелкими осколками.
Зашаркали тапки:
– Что?! Опять эти дрянные мальчишки!!!
За миг перед своей смертью окно успело пожелать лишь одно:
(– Пусть в следующей жизни я буду мячом, а мяч – …)
Форточка протяжно скрипнула и обвалилась на подоконник, оборвав последнее желание.
Конец.
История третья.
Стакан.
И кто только из него не пил?
И старые, и молодые, и дети, и взрослые. Чьи только губы его не касались. Тонкие и изящные губы прекрасной женщины… грубые и угловатые – мужчины – работяги. Маленькие и пухлые уста пятилетнего малыша… дряблые и морщинистые губы старика – пенсионера. Вульгарные, измазанные толстым слоем ярко-красной помады, губы девушки древнейшей профессии… губы молодого преподавателя, произносящего только приятные слова. Разбитые, и много раз заживающие губы местного криминального "братка"… обычные и ничем ни примечательные губы обычного, и ничем ни примечательного человека. Сколько их было? Всех и не упомнишь. Все они целовали его граненое чело.
