Мы снова вместе. Я крепко прижимаюсь к тебе. Ты будешь всегда со мной. Ведь это же не сон, нет? На этот раз это не сон! Ты так близко, ты рядом. А если опять – сон? Тогда, я не хочу просыпаться. Самое главное – не открывать глаза и не выпускать любимого из своих объятий. Но глаза предательски приоткрылись. Так и есть, это опять сон, я уткнулась в подушку, из глаз полились слёзы. Один и тот же сон мне снится каждую ночь, вот уже три месяца. Взглянув на прибор оповещения возврата личности, который я не снимаю с руки даже ночью, вытерла слёзы и подошла к окну. Открыла жалюзи и взглянула на слабо освещённый внутренний двор нашего дома. Здесь ничего не меняется вот уже триста лет, здесь ничего не может измениться, здесь уже нечему меняться. Какая ужасная реальность. Сейчас, по всей видимости, утро, а свет снаружи дома такой тусклый, что хочется поскорей закрыть жалюзи и включить внутреннее освещение. Когда Глеб был рядом, я не обращала внимания на такие мелочи, я была счастлива. В голове опять крутиться этот вопрос. Как в центре института, в специально оборудованной лаборатории мог возникнуть пожар, как вообще он там смог разгореться? Это просто невероятно! Ведь лаборатория оснащена всеми видами датчиков, которые фиксируют даже дыхание сотрудников. Мне сказали, что произошло электро-замыкание, потом сработало автоматическое закрывание дверей. Огнетушителя не оказалось на месте. Всё вспыхнуло мгновенно. В лаборатории были огнеопасные жидкости, но Глеб не работал с ними, он занимался только с механизмом, предназначенным для перемещения во времени без физической оболочки. Это было его изобретение. Мы давно научились перемещать личности в искусственные клоны, но Глеб усовершенствовал механизм и проводил опыты на гиониках. Это разрешено правительством, ведь гионики – полулюди, полу животные. Ах, если бы не этот пожар! Глеб был бы сейчас здесь со мной. Где он сейчас, в чьей физической оболочке? После того, как пожар был потушен, его обгоревшее тело было обнаружено в кресле, подключённым к механизму перемещения личности во времени. Это был его единственный шанс спастись. Прошло три месяца, но я ещё надеюсь, что Глеб переместился в то время, где уже созданы компьютеры, и что он сможет вернуться назад. Поэтому вместо часов на моей левой руке широкий пластиковый браслет с прибором оповещения возврата личности Глеба в настоящее время. Если Глебу удастся соорудить механизм перемещения личности по памяти и из подручных средств, то он сможет вернуться ко мне в настоящее время. Тогда мой прибор в браслете, который настроен на параметры личности моего мужа, подаст мощный звуковой сигнал. Он может быть очень громким, тогда его будет слышно на соседней улице. А может быть и еле слышным. Всё зависит от интенсивности излучения во время перемещения личности Глеба. В институте, в его лаборатории, Глеба уже дожидается новенький клон, вместо прежнего, который после пожара уже не подлежал восстановлению. Помню, как мы с Глебом первый раз выбирали своих клонов. Сейчас это кажется обычным делом, но тогда двести пятьдесят лет назад, мы долго не могли решиться на перемещение личностей. Мы ходили по широкому демонстрационному залу и разглядывали образцы клонов. Это выглядело так, как будто мы приобретаем вещь, обсуждали друг с другом каждую мелочь во внешности клона. И если бы не ухудшение здоровья Глеба, то выбор затянулся бы надолго. Помню, как тревожно было на душе, когда мы готовились к первому перемещению личности. По нашей просьбе перемещение происходило одновременно. Нас усадили в кресла напротив наших клонов, подключили приборы. Мы взялись за руки и посмотрели друг другу в глаза. Глеб сказал мне, что любит меня, а я сказала ему, что решилась на перемещение ради нашей любви. Через несколько часов я очнулась в новом теле, а через неделю моя личность полностью восстановилась. Ещё месяц потребовалось для адаптации организма к обычной пище, для разработки и укрепления мышц наших новых тел. Потом произошла наша первая встреча с Глебом. После выписки из клиники мы сразу отправились в ресторан, где нас уже ждали наши друзья. Я улыбнулась нахлынувшим воспоминаниям. Через тридцать лет мы снова переместились в тела новых клонов. Срок эксплуатации клона не больше пятидесяти лет. Хотя одному из сотрудников нашего института удалось разработать препарат, который при периодическом применении увеличивал срок службы клона до двухсот лет. Недостаток этого метода заключался в том, что личность, перемещённая в этот клон, должна была согласиться жить в чрезвычайно некомфортных и непривычных условиях. Отказ от обычной пищи, систематические уколы и капельницы, поддерживающие и питающие организм, соблюдение строгого режима, особые дыхательные упражнения. Поэтому такой метод продления эксплуатации клона не применялся. Конечно, каждая личность имела права выбора, но, насколько мне известно, все выбирали обычную смену клона. За все годы жизни мы с Глебом перемещались раз восемь. Для всех нас живущих под землёй, это единственный путь выживания нашей цивилизации.
– Госпожа, давно вас хотела спросить, – прозвучал вдруг серебристый голосок девушки – гионика, которая прислуживала у нас в доме. Она жила у нас уже около года, но ей много чего из нашей жизни казалось удивительным. – Вам никогда не хотелось выйти отсюда и подышать свежим воздухом? – Она повернулась в пол оборота и искоса поглядела на меня. И, продолжая вытирать пыль с мебели, добавила – Вы такая бледная, усталая и грустная. Вам надо развеяться.
Полулёжа в огромном кресле, я отвернулась от неё и уставилась в окно. Зачем я буду говорить ей, что мне сейчас ничего не хочется, зачем мне объяснять ей, что я потеряла смысл своего существования? И где здесь найдёшь свежий воздух? И как я теперь могу развеяться? Что за чепуху она несёт?
– Не надо отчаиваться и вешать нос. – Подходя ближе к креслу, произнесла Зара. – Всё что не делается, к лучшему.
Она обошла кресло, присела возле меня на корточки, так что её лицо оказалось у меня перед глазами. Поправив за уши свои густые тёмные локоны, она тихонько взяла в свои горячие ладошки мою холодную руку.
– Не переживайте так, госпожа. Если он к вам не вернётся, то вы найдёте себе другого мужа. – Её карие глаза светились детской наивностью и сочувствием.
– Деточка, мне никто кроме него не нужен. – На выдохе еле слышно произнесла я.
Мои глаза начали наполняться слезами, тогда Зара поднесла мою руку к своим пухлым губам, и начала целовать её и прижимать к щекам, сбивчиво говоря:
