Иным современным писателям, в стиле сказочного фентэзи работающим, посвящается))
Гремит урюк под грохот дней
Горит зарей кишлак
А меж арыков и полей
Идет гулять ишак
В светлом царстве, в тридевятом государстве жил-был магнат туалетный, мужичонка неприметный. Владел он туалетами многими, общественными да платными, в людном месте стоявшими. И взимал не малую дань с того, кто по неразумению, иль неосторожности заглядывал в палаты фаянсовые да будочки пластмассовые. И был у него на службе промоутер. Человек-бутерброд по имени Андрей. Пошел раз Андрей-промоутер на работу. Увешался щитами тяжелыми с телефоном и схемой, как дойти и сколько стоит. В руке пачечку бумажек рекламных держит – с расценками и сервисом – где за все уплачено. Ходил он по месту многолюдному, аж у самого метро. Не посчастливилось. Не мог никому рекламную бумажку всучить. Никто не хочет обозреть див туалетных – палат кафельных с блестючими крантиками. Простой люд – сермяжный, льняной и джинсовый. Все больше кустиками пользуются, иль в парадных в слух обращаются – не хлопнет ль наверху дверь. В шелках никого нету. Время было к вечеру, идет он обратно – кручинится. Заработок от розданных бумажек зависит. И ведь не выбросишь бумажки-рекламки на асфальт. Слуги магнатовы бдят и считают, сколько раздал и страждущих заманил. Видит – сидит на скамеечке пьянь-синюха, из обрезанной бутылки очиститель поверхности смакует. "Дай, – думает, – всучу хоть этой". Всучил бумажку с расценками – и свалилась пьянь-синюха на сыру землю. Поднял ее Андрей, хотел показать, где стоит пластмассовая синяя будочка. А пьянь-синюха бормочет ему человечьим голосом:
– Не губи меня, Андрей-промоутер, не показывай где нужник платный. Усну я там. А лучше пригласи меня к себе домой в свой санузел и посади на горшочек. Да смотри, как найдет на меня дремота – в ту пору бей меня правой рукой в левый глаз наотмашь: добудешь великое счастье.
Удивился Андрей-промоутер – что такое? С виду совсем синюха, а бормочет человечьим голосом. Привел пьянь-синюху домой, посадил на биде, а сам стоит-дожидается. Прошло немного времени, пьянь-синюха сверзила грязную башку набок, слюну пустила и захрапела. Андрей вспомнил, что она ему наказывала, ударил ее правой рукой в левый глаз. Упала пьянь-синюха на метлахскую плитку, кувырковырнулась и обернулась девицей-путаной, Марьей. Да такой эскортной, что ни вздумать, ни взгадать, только в инете на порносайтах отыскать.
Говорит Марья-эскортница промоутеру:
– Сумел меня взять, умей и удержать – неспешной оргией да за свадебку. Буду тебе местной да разухабистой супругой.
На том и поладили. Женился Андрей-промоутер на Марье-эскортнице и живет с молодой женой, потешается. А службы не забывает: каждое утро ни свет, ни заря идет в людное место, бумажки раздаст и на фирму – в расчетный отдел. Пожили они так неделю, и Марья-эскортница говорит:
– Бедно ты живешь Андрей
– Да сама видишь, как все…
– Добудь-ка рублей сотню, купи на эти деньги набор бумаги для уроков труда да клею "Момент", я все дело поправлю.
Послушался Андрей, пошел к товарищам – промоутерам, да мерчендайзерам-пешеходам, что листочки не раздают, а в людных местах на столбы клеят. У кого рубль, у кого два взял, накупил бумаги для уроков труда и тюбик моменту. Принес жене. Марья-эскортница взяла бумагу и говорит:
– Ложись спать, утро вечера мудренее.
Андрей лег спать, а Марья-эскортница села бумагу резать. Всю ночь резала и клеем мазала и склеила такое оригами-пэчворк, какого в дорогих бутиках не сыскать: нюхнешь оригами-пэчворк, цветные узоры закружат перед глазами и видишь мультики – и ты средь этой благодати летаешь. И главное, никакого привыкания. Нюхай и смотри хоть день, хоть ночь напролет. Ничего не будет.
Наутро Марья-эскортница отдает оригами-пэчворк мужу:
– Понеси на блошиный рынок, да продай блохам-торговцам, да смотри – своей цены не запрашивай, а что дадут – то и бери.
Андрей взял оригами-пэчворк, повесил на руку и пошел по блошиному рынку. Подбегает к нему один блох-торговец – свои соединения для фановых труб побросал и фуфырик контрафактного боярышника не допил!
– Слушай, зёма, сколько хочешь?
– Ты торгуешь, ты и цену назначай.
Вот блох-торговец думал, думал – не может оценить оригами-пэчворк. Подскочил другой блох, за ним – еще. Собралась блохов-торговцев толпа великая, нюхают оригами-пэчворк, летают и мультики видят. Дивятся, а оценить не могу.
В то время проезжал мимо блошиных рядов секретарь-ресепшионист, что у туалетного магната автоответчиком перед налоговой инспекцией работал, да перед налоговой полицией стальным щитом сидел. Для полиции у него специальная нива-броневичок была. Он там отсиживался и слух попсой услаждал, пока его полицейские достать хотели, лицом в асфальт положить, ноги раздвинуть и лютыми полицейскими берцами естества лишить. За то магнат его привечал и жаловал, к себе приближал. И захотелось секретарю-ресепшионисту узнать, про что толкуют блохи-торговцы. Вышел из нивы-броневичка, насилу пропихался через великую толпу и спрашивает:
– Здорово, братва! О чем базар трете?
– Так и так, оригами-пэчворк оценить не можем.
Секретарь-ресепшионист понюхал оригами-пэчворк и сам дался диву (это черт такой, в арабских сказках):
– А скажи-ка, промоутер, где надыбал такой глючный оригами?
– Так и так, моя жена склеила.
– Сколько ж тебе дать за него?
– А я и сам не знаю. Жена наказывала не торговаться: сколько дадут – то и наше.
– Ну вот тебе, промоутер, сто евриков.
Дал, а сам думает: "Коксовое экстази в найт-клубах дороже выйдет, обманул простофилю".
Андрей взял еврики, отдал оригами-пэчворк и пошел домой. А секретарь-ресепшионист поехал в офис, к туалетному магнату и дает ему оригами нюхать. Магнат нюхнул, дался диву и улетел. Прилетел, ломки нет, и еще нюхнуть хочется. Магнат и охает:
– Ну что хочешь, а оригами я тебе не отдам!
Вынул магнат двести евриков и отдал секретарю-ресепшионисту из рук в руки. Секретарь-ресепшионист деньги взял и думает: "Ничего, я себе другой оригами-пэчворк добуду, еще торканнее… Сел опять в ниву-броневичок и поехал в спальную слободу. Разыскал избу-хрущевку где живет Андрей-промоутер и ломится в дверь. Марья-эскортница отворяет ему. Секретарь-ресепшионист одну ногу через порог занес, а другую не переносит. Пах заломило. Замолчал и про свое дело забыл: стоит перед ним такая эскортница, век бы глаз от нее не отвел, все смотрел, как она на столе отплясывает да на шесте шпагат крутит.
Марья-эскортница ждала, ждала ответа, да и повернула секретаря-ресепшиониста за плечи и дверь закрыла. Насилу он опомнился, нехотя поплелся домой. Про ниву-броневичок забыл, а машину в тридцать секунд и угнали. С той поры, и клуб не в клуб, и кабак не в кабак. Все ему представляется промоутерова жена, округ шеста забавляющаяся.
