Когда-то давно, я где-то прочитала, что рассказывать о себе лучше в настоящем времени – так будет интереснее. Окей, я попробую. И, надеюсь, что вы дочитаете мою историю до конца.
Меня зовут Дина, мне девятнадцать, и сейчас я лежу на диване в съемной квартире и смотрю в потолок. Во всех трех комнатах включен свет и старый телик орет на полную, так я создаю эффект присутствия – ведь я ненавижу оставаться дома одна. Я подношу руку с сигаретой к лицу и делаю глубокую затяжку. Мои соседки не разрешают курить в квартире, но мне похуй – попробуйте сначала пожить с кучей голосов в голове, а потом запрещайте мне, что захотите. Я свешиваю руку с края дивана, и стряхиваю пепел прямо на пол. Идите в пизду.
Наверно, кто-то наслаждается одиночеством, но точно не я. Страх тишины – это мое экзистенциальное проклятье, ведь в тишине я всегда слышу их особенно хорошо. Мои голоса, моих демонов. Включенный свет и выкрученный на максимум звук у телика – хорошая попытка, но этого недостаточно. С алкоголем было бы намного проще.
Кстати, алкоголь. Я неохотно сползаю с дивана и иду на кухню – там точно что-то было, осталось со вчерашнего дня. Пыльное оконное стекло царапает камешек. Еще один. Да, ладно, я что, в кино? Отодвигаю занавеску, осторожно выглядываю вниз. Наверно, показалось. За окном – зимние сумерки, в сером воздухе расплывается тушь веток, внизу два темных пятна, одно – скамейка, а второе… Я осторожно приоткрываю створку окна:
– Рома, что за херня?
Даже с высоты третьего этажа я вижу, какой потерянный у него вид.
– Спускайся, пошли гулять, у меня водка есть.
В подтверждение своих слов Ромка звенит рюкзаком. Предложение – просто охуенное. На сборы я трачу меньше минуты. Натягиваю пуховик прямо на футболку, сую ноги в ботинки, не найдя шапку, натягиваю на голову капюшон. Хлопаю дверью подъезда – и вот уже декабрьский снег уютно поскрипывает от наших шагов.
– Блин, холодно как, доставай уже.
Мы по очереди пьем из бутылки прямо посреди тротуара, редкие прохожие предусмотрительно обходят нас по дуге. Алкоголь обжигает горло и разливается теплом в груди. Запить нечем, я кашляю и вытираю слезы. Бутылка исчезает в рюкзаке. Внезапно Рома хватает меня, закидывает себе на плечо и куда-то тащит.
– Ромка, дурак, отпусти!
Я брыкаюсь, смеюсь, бью его по спине – Ромка поскальзывается, и мы падаем в сугроб. Какое-то время барахтаемся в снегу, а потом я переворачиваю его на спину и сажусь сверху. Он смотрит на меня снизу вверх – темные ресницы слиплись от подтаявших снежинок.
– Знаешь, я бы хотела взять, и влюбиться в тебя.
Да, это было бы охуительно. Ромка нравится девчонкам. Мне он тоже нравится, но этого недостаточно для того, чтобы я потеряла голову. А по-другому мне просто неинтересно.
– Влюбиться ты всегда успеешь. Может, пойдём ко мне?
В его глазах – отблески неоновых огней вывески за моей спиной, но мне кажется, что я вижу в них отражение млечного пути. Так, Дине сегодня больше не наливать.
– А что делать будем?
– Ну, посмотрим что-нибудь.
– Ага, ну да…
***
Мы целуемся в подъезде. Целуемся на лестнице, целуемся у его двери, целуемся в коридоре. Я не помню, как я раздеваюсь. Мы лежим на диване, и, Ромка, действительно, включает какой-то фильм. Я устраиваюсь около него, он обнимает меня, утыкается носом мне в волосы и выдыхает мне в ухо, обжигаю дыханием шею.
– У меня месячные.
– Ну и что?
Он расстёгивает мои джинсы, тянет их вниз вместе с трусами и опускает лицо мне между ног.
– Перестань, я же всё запачкаю.
– Дин, ну замолчи уже.
Я не могу с ним спорить – у меня уже нет на это сил. Я просто откидываюсь на подушки дивана и, закрыв глаза, запускаю пальцы ему в волосы. Похуй. Я не делаю ничего плохого, это просто секс. Он лижет мне между ног, я кончаю, и на секунду отключаюсь. Еще не до конца придя в себя, чувствую, что его язык уже у меня во рту. Вкус собственной крови вяжет. Он встает и помогает мне подняться, по пути в спальню стягивает с меня футболку.
Дрожащими руками я помогаю ему раздеться. Тяну кофту вверх, безуспешно борюсь с пряжкой на его ремне. Его кожа обжигает мои пальцы, и я чувствую между нами напряжение, от которого волоски на моих руках встают дыбом. Мы падаем на кровать, он ложится сверху, я обхватываю его ногами. Мы трахаемся так, как будто через час наступит конец света, и это – последнее, что мы успеем сделать перед тем, как исчезнем навсегда. Кровь на простыне, на его животе, мои пальцы, которыми я дрочу себе, когда он входит в меня – тоже в крови. С каждой секундой я все ближе к нему, я исчезаю, и демоны, наконец, теряют мои следы.
В последний момент он выходит, кончает мне на живот и снова ложится сверху. Мы переворачиваемся, я прижимаюсь к нему, трусь щекой о его щеку, размазывая между нами сперму, смешанную с кровью. Запускаю руку ему в волосы, они мокрые, или это мои слёзы? Он обнимает меня.
– Ты что, плачешь? Я сделал тебе больно?
– Нет, я просто не хочу, чтобы это заканчивалось.
– Хочешь еще?
– Да. Нет. Я не знаю… Давай просто полежим так еще.
– Я и не собирался тебя отпускать.
Мы лежим в тишине – больше никаких голосов. По потолку медленно проходят бледные полосы света от проезжающих внизу машин. В квадрате окна – кусок неба, тяжелый, набухший от желто-сиреневых переливов уличных огней. «Как огромный синяк», – думаю я, и с этой мыслью засыпаю.
***
Что вам рассказать обо мне? Я – одна из тысяч мечтательниц, бабочка, очарованная неоновыми огнями большого города. Когда тебе девятнадцать – ты веришь в то, что все твои желания могут исполниться, а еще – это действительно происходит. И некоторые из них могут уничтожить твою жизнь. Что еще? Мне нет равных по части побега от реальности. Книги и фильмы в детстве, музыка, клубы, алкоголь, наркотики и секс – позже. Но давайте по порядку.
Для всех я – хорошая девочка. Все в моей жизни происходит по расписанию, и от этого меня тошнит. Школа, выпускной, поступление в престижный ВУЗ. Я блестяще сдаю экзамены и переезжаю в Е, но учеба в универе меня не интересует. Сейчас я просто хочу жить так, чтобы обо мне можно было написать книгу, или снять фильм. Хочу жить одним дней, не думая о том, что будет со мной завтра. Это – как жизнь мотылька-однодневки, короткая, но поэтому особенно яркая.
***
Вот, например, сейчас, я стою перед зеркалом в крошечной подсобке клуба. Можно было бы сказать, что я абсолютно голая, исключение – тонкие, пропитанные краской трусы-стринги. Мои ступни прилипают к куску полиэтиленовой пленки, аккуратно постеленному на пол, чтобы не запачкать плитку, и я аккуратно переступаю с ноги на ногу. Густо наложенная акриловая краска, смешанная с жидким мылом, подсыхает, слегка стягивая кожу. Я работаю моделью, а точнее, я – бодиарт-модель. Лана, художница, закрепляет рисунок на моем теле лаком из баллончика:
