"Василиса Премудрая (также известна как Василиса Прекрасная, Елена Прекрасная/Премудрая, Марья-Искусница, Марья Моревна, Синеглазка) – собирательный персонаж русских народных сказок, воплощающий все лучшие женские качества. Царевна, обладающая неподражаемой красотой, выдающимся умом и всеми необходимыми навыками, чтобы быть лучшей из лучших. Нередко она обладает также способностями к волшебству. Иногда выступает дочерью Морского Царя.
В ряде сказок она является ещё и воином, которая любит главного героя почти материнской любовью, жалеет и защищает его, спасает и жертвует собой ради него. В других сказках "прекрасная девица" довольно пассивна, наделена "красотой неписаной" и выступает желанным призом вместе с богатством, троном и признанием."
(Неполная толковая энциклопедия сказочных существ и проявлений, изд. 12-е, доп.)
Осип Терентьевич задумчиво пожевывал травинку, глядя на последние приготовления. Лена в который раз осмотрела панораму, тщетно пытаясь сконцентрироваться и понять, чего она могла упустить. Неровные ряды сидений примерно посередине пересекала граница Аномалии, те самые окрашенные камни, песок и деревянные резные столбы. Для пущего страха Лена везде понатыкала табличек, мол, отсюда телефоны не работают и начинается "другой мир". Молодежь из окрестных деревень скучала по обе стороны в ожидании гостей. Им полагалось помогать, объяснять и проверять билетики. Огромный экран стоял немного косо по отношению к границе, чтобы с обеих сторон можно было выбирать, сидеть подальше или поближе к экрану. Проектор и динамики были на безопасном расстоянии от границы, а ответственная за технику команда уже во всю колдовала с проводами и настройками. Помимо пассивного созерцания содеянного, умных мыслей Лене в голову не приходило.
– Успокойся, абсолютно всего не предусмотрел ещё никто за всю историю человечества, – хихикнул Осип Терентьевич, – …а такого возврата на вложения не предусмотрел бы даже я!
– Вы о чём?
– Лена, неужели ты до сих пор не осознаешь размаха своей задумки? – Осип Терентьевич с трудом скрывал восторг, – да все эти сбежавшие из Аномалии знаменитости разве что дуэли не устраивали за право обладания билетиком. Все вспомнили, что я их лучший друг! Любые деньги, любые услуги… Всё, лишь бы присутствовать на первом в истории Аномалии киносеансе и выложить Стори в социальных сетях!
– Аномалия же не фотографируется… Фото с Горынычем им не светит.
– Засветит, скорее! – скаламбурил Осип Терентьевич, попытки рекламных фото волшебных существ из-за границы Аномалии приводило именно к таким результатам, – зато они смогут везде об этом рассказывать, и приукрасят так, что на твоё кино очереди по полгода будут!
– Я Горынычу сказал попозже прилетать, – Харон тихо подошёл к ним сзади и осмотрел "кинотеатр", – пусть будет красиво!
– Великолепное решение! – похвалил его Осип Терентьевич.
Харон залился краской аж до корней волос и расплылся в широчайшей улыбке. Осипа Терентьевича он боготворил, а после похвалы от своего кумира был готов теперь ещё больше гор свернуть и рек повернуть вспять.
– И ты всё отлично сделала, Лена! Эх, будь у меня ещё свободные сыновья… – ухмыльнулся народный артист. Лена мысленно закатила глаза. – Кстати, о сыновьях!
Из-за леса со стороны Аномалии во весь опор вылетел всадник на белом коне и почти не замедляясь прискакал к ним на холм. Для полной картины ему не хватало разве что золотых доспехов. Следом за ним из-за леса появилась целая команда солдат в до боли знакомых униформах – личная гвардия самого Генерала. Неприятные воспоминания накрыли Лену и ей потребовалось сознательное усилие, чтобы вернуться в действительность.
– Привет, пап! Полейко три дюжины курсантов выделил, уверяет, что этого достаточно! При мне пообещал лично в реку сбросить любого, кто его опозорит! – весело отрапортовал всадник.
Лена окаменела и сжалась так сильно, что шариковая ручка в её руках с треском переломилась пополам.
– Его бы самого кто сбросил! – буркнула она. Мужчины удивлённо уставились на неё.
– Генерал? – с пониманием воскликнул Харон. Лена молча стиснула зубы и шумно втянула воздух, потом медленно и размеренно его выдохнула. Сейчас было явно не время для личных драм, сейчас надо было работать.
– Вы с ним знакомы? – удивился Осип Терентьевич.
– А с чьей ещё подачи она с Водяным дружбу завела! – громким шепотом пояснил Харон.
Это было уже чересчур. Она понимала, что какие-то пояснения Осип Терентьевич, безусловно, заслужил, но вспоминать было не просто больно. Воспоминания поглощали её и она словно снова начинала задыхаться в ночной реке, не имея возможности освободиться. Испугавшись, что натворит глупостей или опозорится, Лена резко развернулась и, ничего не говоря, пошла в сторону подсобки. Всадник спрыгнул с лошади и побежал следом.
– Простите, я сказал что-то не то? Я не хотел вас обидеть!
– Вы тут ни при чём!
– Но как же! Вы от моего приезда так переменились! Как я могу загладить вину??? Хотите, я вас вином угощу?
Лена замерла на месте, а потом неожиданно разразилась истерическим смехом, представив ситуацию со стороны, а её разум тут же схватился за спасительную ниточку. Пожалуй, это и правда было ей сейчас нужнее всего. В кои то веки за ней бежит самый настоящий рыцарь, принц на белом коне и в сияющих доспехах, вино предлагает, а она в истерике из-за чего-то, отдалённо напоминающего посттравматический синдром, от него убегает. А когда бежать сил уже нет, сидит она вся такая таинственно-хмурая у стены подсобки, а тот самый принц на белом коне неуклюже пытается её успокоить, поглаживая по плечу. У судьбы просто великолепное чувство юмора! Василисы тут нет на это дело посмотреть!
Когда год назад Лена уезжала из Аномалии, Харон напророчил, что она скоро вернётся. Лена выдержала аж до Рождества. Одно дело, когда возвращаться некуда, а другое – когда у тебя под носом живёт настоящая сказка, и в этой сказке у тебя даже собственная квартира есть, а ты даже самой себе толком объяснить не можешь, почему ты не там. Лена несколько месяцев с тоской взирала на автобусы, на людей в транспорте, уткнувшихся в смартфоны, на списки вакансий в газетах и в интернете и совершенно не знала, куда себя приткнуть. Друзья что-то организовывали, ездили за покупками в соседнюю Чехию или в Парндорф, распивали пиво на Дунайском Острове, а Лена всматривалась в небо в поисках Горыныча и вглубь деревьев в надежде увидеть лешего. Она скучала, до боли скучала по Аномалии, по новым друзьям, по совершенно иному восприятию мира и по той чудесной непредсказуемости вперемешку с философскими изысканиями.
Яну было проще, ему полагалось закончить школу. Впрочем, всю осень он провел в философских рассуждениях, какими животными стали бы его учителя, попади они в Аномалию. Он почему-то был уверен, что до Человека им всем было ну очень далеко.
