Все пошло не так еще вечером, когда он ее забирал. Выбора у него не было, вроде все так просто, бывшая возлюбленная напросилась в гости посмотреть новую квартиру, впервые без скандалов и упреков, считай по-дружески, да и вообще новостей накопилось, само собой, у обоих. Учитывая, что он сам недавно думал о ней, вспоминал и, можно сказать, хотел увидеть, чего уж там, больше даже для того, чтобы проверить свои чувства, решение было однозначным. Конечно, встречаемся, конечно, заберу у Европейского, ну понятно ЧТО после шопинга и на всю ночь, то есть пьем шампанское и не ждем никакого такси.
А в голове свежие впечатления от недавних встреч с Женей, когда у них наконец-то впервые за два года общения, как говорится, началось. И он не мог не сравнивать их с Вероникой, упрямые органы чувств услужливо подсовывали ему ассоциации и воспоминания на контрасте. Вот Женя выходит из подъезда и идет в легкой снежной дымке с развевающимися волосами, в короткой серой шубке и черных ботфортах, картина маслом – сначала высокие сапоги, потом еще более длинные ноги, такая красивая, что у него дух захватило, и он сам себе позавидовал. Где все папарацци города героя Москвы, ко мне такая девушка идет, ко мне! Наконец-то ко мне. Внутри как будто надулся огромный шар и оглушительно лопнул, а рука сама потянулась открывать дверь еще до команды из центра управления полетами.
А тут Вероника выпрыгивает из ТЦ, в вертящихся дверях столкнувшись с каким то кавказцем и потому уже сердитая, с кучей пакетов, в какой-то спортивной куртке с мехом, в этих дурацких, так сейчас модных мешковатых штанах и уггах, которые он так ненавидел. Конечно! Это Женьке надо себя украшать, это она у нас замарашка, золушка… а Веронике можно по-колхозному, она же королева, все может себе позволить. Вспомнилось одновременно, что королевой в черно-белой детской сказке была мачеха, мучила бедную золушку, как-то поморщилось в душе, ни с того, ни с сего. Почему-то стало жалко Женьку, захотелось защитить от мачехи. Бред какой-то, попытался стряхнуть он с себя ненужные мысли и стал мучительно искать темы для разговора.
Но это оказалось не нужно, потому что Вероника и так неудержимо болтала о всякой ерунде. И распродажа в Лорен Видал и новые коллекции в Катерине Леман, браслеты такие симпатичные в Пандоре, тебе бы понравились, яркие такие, как ты любишь. А Женя носит небрендовые вещи, как будто собственного лейбла и крупные украшения, бижутерию, недорогую, но совершенно необычную. И снова обсуждение цен и потребностей, намек на покрытие расходов. Ах да, я же с ней, с некоторой досадой вернулся он в действительность. Это Женя сейчас внимательно бы смотрела и слушала, что он говорит. А он же с Вероникой… и как он так быстро отошел от привычного стиля, забыл, разучился и даже как будто разлюбил ездить на этом велосипеде.
Что скрывать, он немного гордился этой большой просторной квартирой на Октябрьском поле в доме со старинными пушками у входа, двушка с просторной кухней, длинным балконом, на котором было замечательно и курить и выпивать что-нибудь и просто стоять рядом болтать. Вот как с Женькой, например, с утра… и вечером тоже.
– Тебе давно пора перебираться в центр, что ты все по окраинам шарахаешься! Обстановочка, конечно, бедноватая, тут еще год примерно руки прикладывать – порхала по углам капризная речь Вероники, пока она осматривала его новые владения. А Женя говорила, что это интеллигентный район военных и медиков, и что она сама всегда хотела в нем жить. И что в квартире много воздуха и дышится здесь легко, и чтобы он и дальше не заставлял все мебелью, иначе уйдет ощущение простора.
– Какие у тебя табуретки жесткие, а есть подушка? Оставил на старой квартире? Ну что же ты! Какое шампанское, Новосветское? А другого нет? Вино есть – а какое? – что такое Меганом, оно сухое? Ну вот… я же люблю полусладкое. Суши? Ты же знаешь, что я не доверяю московским суши! Не мог заранее что-нибудь купить, давай звонить к Новикову, может быть, они что-нибудь привезут.
А Жене везде и все было хорошо: и на табуретке, и в кресле, и вино, которое она ни разу не пробовала, оказалось еще лучше, потому, что она любит все новое и суши прекрасно себя зарекомендовали, причем больше его филадельфия, чем ее калифорния, три оранжевых колечка так и остались лежать до утра, пока он их не выкинул, потому, что у некоторых, видите ли, рука не поднималась, в силу хорошего воспитания.
