1987 год
Как напоминание о краткости человеческой жизни мощными хребтами раскинулись горы Афганистана. Повсюду слышны автоматные очереди и взрывы. Молодой человек на вид лет 18 – 19 держит на руках смертельно раненого товарища. У самого разбита голова и по левой щеке ручьём стекает кровь. Короткие каштановые волосы мокры от пота и крови. Видно, что парень еле сдерживается, чтобы не заплакать, однако близость командира части не позволит ему такую вольность. В голове как молотом стучит его голос: «Мужчины не плачут, солдат». Как давно это было. Учение. Армия. Кажется в другой жизни. Теперь всё по-другому. Теперь война. Но одно остаётся неизменным. Он и его голос: «Мужчины не плачут, солдат». Рядом приземляется ещё один парень с простреленной рукой.
– Как он?
– Умирает, – коротко отвечает молодой человек.
– Ничего, скоро и мы.
К ребятам присоединяется командир части.
– Серёга, ну что?
– Плохо.
– Твою мать. Хуже всего, что я уверен – там наши. Засели в горах и по своим из автомата фигачат. Поубивал бы!
– Невозможно, товарищ комбат. Пули на исходе. Да и нас лишь трое осталось.
– Чёрт возьми!
Командир выскакивает из окопа и получает девять граммов свинца прямо в грудь.
– Нет!!!
– Ты что, спятил?
Второй парень рывком возвращает приятеля обратно в окоп.
– Тоже захотел?
«Я уверен – там наши. Засели в горах и по своем из автомата фигачат».
Эти слова так и звучат в разбитой голове Сергея. Он заряжает пистолет и выскакивает из убежища.
– Нет! Вернись!
Но парень уже не слышит. Не слышит он также и то, что его товарищ срывается за ним.
– Я свой!!!
Дальше только боль. Затем ничего и пустота. Страшный, возможно вечный мрак.
Следователь генеральной прокуратуры Сергей Томченко вскочил с постели в холодном поту. Тот же самый чёртов сон, снившийся ему едва ли не каждую ночь с тех памятных событий.
Афган. 13 сентября 1987 года. Их рота попала под обстрел, и все погибли. Все, кроме него. Позднее выяснилось, что была допущена серьёзная ошибка. Моджахедов не было. Были две Российские роты, перестрелявшие друг друга. И в той, другой, потери тоже оказались неисчислимыми. Сергей так и не вспомнит, как его, раненого, нашли свои. Как привезли в полевой госпиталь. Он помнит только собственный крик, засевший у него в голове навсегда: «Я свой». Дальше только больничная кровать и весть о том, что выбежавший за ним Александр Бортиков, тоже был ранен, и умер здесь же, не приходя в сознание.
Но сейчас не Афган. А он не молодой пацан, попавший в осаду. Он – следователь по особо важным делам Сергей Томченко, а на дворе 5 сентября 1998 года. Ночь. В окно глядит полная луна. Тишина. Спать больше не хочется, а вставать ещё рано. На часах 3:27. Томченко лениво поднялся, провёл руками по каштановым волосам и хронически небритому лицу. Встряхнул головой.
«Надо меньше пить», – подумал он, потянувшись к стоявшей на тумбочке бутылке.
Сделав большой глоток, Сергей поморщился и направился в ванную. В зеркале для бритья отразилось помятое лицо. Усталость во взгляде. Мешки под глазами. Он производил впечатление человека, страдающего бессонницей. Томченко открыл кран и сунул голову под струю холодной воды. Раздавшийся звонок телефона резанул по ушам. Сергей вышел из ванны с полотенцем на шее, и снял трубку со старого дискового аппарата.
– Да. Томченко.
– Сергей. Дрыхнешь? – ответила трубка голосом его непосредственного начальника – заместителя генерального прокурора Артемьева. – Вставай, у нас убийство как раз по твоей части.
– Сейчас три часа ночи.
– Преступники не спят.
– Но…
– Ты меня понял?!
Он-то понял. Особенно, после того как в трубке послышались короткие гудки. Понял, что начальник не в духе и к обычным шуточкам не расположен. Такое Артемьеву обычно не свойственно. Значит, случилось что-то серьёзное. Что-то из ряда вон выходящее. Томченко снова встряхнул головой, отгоняя остатки сна и начал одеваться.
С самой демобилизации проживает он в этой однокомнатной квартире. Одинокому следователю со стажем большего и не требуется. Сергей родился и вырос в Москве. Здесь закончил школу. Отсюда призвался в армию. Но это всё было до того злосчастного дня, когда он вызвался добровольцем и отправился в Афганистан. Теперь всё по-другому. Другая жизнь, к которой он, Тамченко, так и не смог приспособиться. Одно неплохо – работа хорошая и начальник отличный. За долгое время работы с Артемьевым, у них сложились дружеские отношения, несмотря на то, что неугомонный следователь своими действиями пару раз подводил заместителя прокурора под монастырь. Так однажды, по подозрению в заказном убийстве им был арестован весьма известный в городе бизнесмен. И хоть все улики были против него, преступника скоро освободили, а Артемьев предстал перед вышестоящим начальством. Правда, обошлось. Как обошлось и в следующий раз, когда Сергей произвёл арест группы военных по обвинению в торговле оружия чеченцам. Некая сильная организация отмазала преступников и привлекла следственную группу Томченко за ложное обвинение. Выкрутились, слава богу, однако пока длился процесс, чеченцы успели скрыться в родных горах. Несмотря на некоторую фанатичность Сергея, во всём, что касается расследуемых им дел, начальство ценило его как толкового работника. И это касается не только Артемьева. Быстро выяснилось, что у Томченко настоящий талант разгадывать не разгадываемое. Практически из ничего, он выстраивал правильные версии, на первый взгляд просто придумывая сложные перипетии детективных сюжетов. Это видели все. Даже недоброжелатели шёпотом называли его лучшим. Немудрено, что именно ему частенько поручали так называемые «Нераскрываемые преступления». Дела повышенной сложности с оттенком политики, в раскрытии которых не заинтересованы сильные мира сего.
Сергей поспешно оделся и вышел на улицу. По тону начальника он понял, что дело, которое будет ему предложено, очень необычное, возможно, из числа «нераскрываемых».
