Пролог
Можно ли ненавидеть человека, который спас тебя от участи худшей, чем смерть? Сложно ответить, но с каждым годом, днем, минутой я убеждаюсь – всё возможно. Учитель - уважаемый человек не только в Нижнем городе, но и в Верхнем. О нем всегда говорили вполголоса, оглядываясь по сторонам, ведь у мастера есть скверная привычка подходить бесшумно. Ему почтительно уступали дорогу, кланялись, а за спиной чертили знак, отводящий зло. Редко кто рисковал заступать путь учителю, еще меньшее число таких сумасшедших выживало. Я была одной из них. Нет, я не сошла с ума и никогда бы не бросилась в ноги к этому страшному человеку, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
Но, наверное, стоит рассказать по порядку. В приют я попала, когда мне было лет пять или шесть. И единственным моим воспоминанием о прошлой жизни было имя – Нерида. Нерида Нео-Нель – вот то, что осталось в моей памяти, а еще женский голос, который постоянно мне это повторял в детстве.
«Нерида! Как вы себя ведете, юная барышня?! Разве так я вас воспитывала?! Запомните, вы Нерида Нео-Нель, а не дочка булочника!» - голос няньки или воспитательницы был громким, визгливым, но в то же время добрым. Иногда во сне я видела себя ребенком, бегала по саду, пряталась в кустах или, путаясь в длинной юбке, пыталась влезть на дерево. Но всегда появлялась нянька – образ ее был смутным – и отчитывала меня за плохое поведение. Мне так хотелось зацепиться за этот сон, чтобы узнать о своем прошлом, но стоило мне проснуться, как образы тускнели, пока вовсе не забывались. Другой бы на моем месте выкинул эти сны из головы, забыл и жил бы дальше. Но я не могла, только они поддерживали меня, заставляли, стиснув зубы, терпеть все издевательства учителя. А главное, не сломаться и лелеять планы мести.
А мне было кому мстить. И первым в этом списке стоял тот человек, который привел меня в приют. О, я до сих пор его помню и никогда не забуду. Его тонкие губы, взгляд черных глаз, когда он взирал на меня с превосходством и долей злорадства, длинные и сильные пальцы, которыми он до боли стискивал мое плечо.
- Сюдзин, вы уверены? – с опаской спросила немолодая женщина. – Наш приют для детей хинин, у них и так нет будущего. Девочка же необычна, уже сейчас видно, что она вырастет красавицей и с лихвой компенсирует вам затраченные на нее деньги. К западу от нас есть приют «Серебряной луны», там охотно возьмут вашу подопечную на воспитание…
- Нет, - холодно ответил мужчина. – Я хочу отдать ее вам. Берете? Если нет, я перережу ей глотку.
Меня взяли. Я помню тот день до мелочей, как если бы он случился вчера. Я была растеряна, напугана, подавлена, но не плакала и ничего не просила, мне казалось, что с чужими женщинами будет намного безопаснее, чем с тем ужасным мужчиной.
- Как зовут дитя, сюдзин? – вежливо спросила настоятельница приюта, как я узнала впоследствии.
- Как хотите, так и называйте, - отмахнулся мужчина, растягивая свои губы в гадкой ухмылке. – Она ничего не помнит. Возможно, будут отклонения в умственном развитии, но вы же всё равно продаете своих воспитанниц в бордели, а там ум не главное достоинство.
Сказав это, он ушел, не оставив в приюте никаких документов на меня. Настоятельница со своей помощницей обсуждали, как им быть, заявлять властям или нет. Ведь чужеземец, а никем иным тот мужчина не был, совершил преступление. Возможно, не он похитил меня и стер память, но он точно знал, кто это сделал. В то же время женщины были немолодыми и повидавшими жизнь. Они понимали, что на улице в подворотне никто не сможет стереть память, а значит, дело придется иметь с сильными мира сего. Или даже соседнего. Никому наживать неприятностей не хотелось, а все сомнения решились сами, когда настоятельница сказала вслух:
- Ну и как нам ее назвать? Нанами?
- Меня зовут Нерида, - не смогла остаться я безучастной. Имя - это единственное, в чем я была уверена. Женщины ахнули, испуганно прикрыв рот, они успели забыть про меня и никак не ожидали от «слабоумной» внятного ответа.
- Нет, ты Нанами, - склонилась надо мной настоятельница. Она говорила тихо, вкрадчиво, сдавливая не только мои худенькие плечи, но и разум. Но магианой она была слабой, и подавить мою волю у нее не получилось, хотя опасаться я ее стала. А вот ее словам я поверила: – Так всем и говори, поняла? А то вернется сюдзин и убьет тебя. Хочешь?
Я не хотела, меня не столько пугала гипотетическая смерть, сколько возвращение ужасного мужчины. Так что все неполные шесть лет в приюте меня завали Нанами, а друзья и подруги просто Нами. Но я повторяла себе каждый вечер как молитву: «Меня зовут Нерида Нео-Нель». Уверена, если бы не сны, то в один далеко не прекрасный день я бы забыла свое имя.
Годы в приюте были по-своему тяжелыми, но временами веселыми и в чем-то беззаботными. Но это я поняла, только попав к учителю. Меня с ним столкнула случайность, а может быть, жестокая насмешка судьбы.
В тот далекий день, семь лет назад, я занималась обычным делом для приютского ребенка – попрошайничала. Это у меня всегда получалось хорошо, чуточку внушения и сердобольные мамаши готовы поделиться своими кровными. Главное, не ошибиться и не нарваться на магиану. Но всё же лучше просить милостыню, чем воровать, рискуя остаться без руки, закон одинаково суров для всех. А так как мой дар открылся практически с рождения, к десяти годам я им вполне уверенно владела и с легкостью отличала обычных людей от одаренных богами. Еще я благоразумно скрывала ото всех свои возможности. В особенности от своих подельников из приюта. Это уличные мальчишки считали, что приютские дети надежные верные друзья, что они никогда друг друга не бросают. Откуда им знать, что взаимовыручка работает только за воротами приюта, а на территории каждый норовит подставить тебя перед воспитателями. Зачем? Не знаю, но подозреваю, что всему виной магическое внушение. Недаром же ни один воспитанник не сбежал из приюта, хотя нравы там строгие, а перспективы жуткие.
А в тот день мы подрались с местными пацанами, у нас и до этого были стычки, куда без них. Но та драка была особенная, их было пятеро, а нас двое: я и Тим. Вообще-то, Тиму перепало за компанию, а вот меня выслеживали специально, очень уж местному заводиле не понравилось, что я в прошлый раз расквасила ему нос. Конечно, я могла бы сбежать, но тогда Тиму что-нибудь сломали бы, так что пришлось драться. Я с детства была худой, ловкой, и если бы не длинные волосы, а в приюте девочкам не разрешалось стричься, то меня можно было принять за мальчика. В драке же я вообще становилась зверенышем, откуда-то накатывала ненависть и бесстрашие.
