Все действующие лица и события вымышлены.
Любой совпадение с реальными лицами или
событиями являются случайными.
Февраль 1998 года.
Глава 1
1.
–Коншов! – Вадим прошел по отчаянно скрипящему под кирзовыми сапогами паркету и распахнул дверь в 722 комнату, – Леха, твою мать, ты когда на тумбочку выйдешь?
Леха Коншов неторопливо оторвался от тарелки, наполненной дымящейся вареной картошкой.
–Ты чего, подождать не можешь? – проговорил он с набитым ртом.
–Могу, отчего же не мочь. Только давай быстрее. Андрюха тоже ушел, а мне уже скоро спать, между прочим. Да еще поесть чего-нибудь надо, – Вадим помолчал, наблюдая за сосредоточенно жующим Алексеем, – В общем, быстрей давай!
Они стояли в суточном наряде по 43 курсу. Смысл наряда заключался в том, чтобы торчать в холле седьмого этажа и встречать проверяющих офицеров. А еще отвечать на телефонные звонки. Ну и, конечно, убираться в общих помещениях курса. Вообще-то, согласно Уставу внутренней службы Вооруженных сил Российской Федерации, обязанностей у суточного наряда было гораздо больше, но по сути своей все сводилось к трем вышеперечисленным пунктам. Самой важной обязанностью дежурного по курсу был контроль за наличием и состоянием личного состава курса в количестве ста двадцати человек. Дежурным в этот вечер заступил Андрей Линев, а дневальными Вадим Дмитров и Алексей Коншов.
Суточный наряд потому и называется суточным, что находится на своем посту и ночью, и днем. Дневальным предстояло разделить ночь пополам, дабы нести службу посменно. Дежурный же сидел за своим столом всю ночь, а отдыхал утром. Первую половину ночи выпало стоять Коншову.
Вадим вышел из коридора и сел за стол дежурного. Помещение 43 курса располагалось на седьмом этаже восьмиэтажного здания нового общежития четвертого факультета и состояло из трех частей. Первая, центральная часть, холл. Здесь располагалось место наряда и канцелярия. От холла в разных его углах отходили два коридора. Здесь, в крыльях здания рядами располагались комнаты, в которых по трое-четверо проживали курсанты 43 курса. Сейчас они были частично в увольнении. Имевшиеся же в наличии люди занимались категорически запрещенным делом – готовили еду на контрабандных электроплитках. По этому поводу начальником училища периодически выпускались грозные приказы, сулящие страшные кары тем, кто ставит общежития с их, мягко говоря, не очень современной электропроводкой, под угрозу пожара. Плитки изымали, ломали, но они все равно появлялись с завидным постоянством. Постоянство это объяснялось, пожалуй, просто: курсанты хотели кушать. Начальство, в целом понимая это желание, предложило им ходить в столовую, как на первом и втором курсах, когда они еще проживали в казарме. Но это благое начинание встретило единодушный отпор. Да и то верно, кто же будет ходить в курсантскую столовую и есть тамошнюю малосъедобную пищу, опостылевшую за два казарменных года, когда в комнате можно приготовить себе роскошный ужин, пусть даже и с риском попасть на карандаш начальнику курса. Опять же, просыпаться на полчаса раньше утром или одеваться по полной форме вечером ради завтрака и ужина мало кому хотелось.
Вадим ощутил под ложечкой неприятное посасывание. Он посмотрел на часы и с удовлетворением отметил, что неотвратимо приближается время его отхода ко сну. Шурик Галкин, его сосед по комнате, только что закончил жарить картошку и Вадим с удовольствием представил, как он плотно поужинает, перед тем как завалиться в кровать. Эту радужную перспективу несколько омрачало то, что в три часа ночи придется подниматься и выходить на тумбочку, но, в общем, все было не так уж плохо. С легким вздохом он констатировал, что до счастливого мига остается еще пятнадцать минут.
Вадим вытащил из стопки сложенных на столе красных папок, с документацией дежурного по курсу, «Книгу вечерней поверки» и принялся заполнять ее на новый месяц, то и дело сверяясь с уже заполненными страницами. «Книга вечерней поверки» представляет из себя журнал, вроде тех, что каждый из нас видел в школе на учительском столе. Здесь под номерами идут фамилии и инициалы всех курсантов курса, а напротив идут графы, соответствующие числам месяца. Таким образом, выходит, что заполнять эту книгу надо каждый месяц. Новый месяц февраль как раз и открывался сегодняшним нарядом, поэтому дежурный поручил эту почетную миссию Вадиму.
Примерно через полтора часа пройдет вечерняя поверка. Она, в зависимости от того, придет на курс проверяющий или нет, может быть выполнена в двух вариантах. Законный вариант заключается в том, что курс построится в холле, а старшина будет читать все фамилии, ожидая ответа от находящихся в наличии или, если лица эти отсутствуют по уважительным причинам, ответа их командиров. Второй вариант, совершенно нелегальный, но гораздо более человечный вариант, заключается в том, что ближе к 22 часам к дежурному выйдет, почесываясь, старшина, в неуставном свитере на нижнее белье, и командиры групп. Вместе они прикинут, кто где находится и поставят отметки в «Книге вечерней поверки». Но такой чудесный способ использовался лишь в том случае, если проверяющие не предвиделись. Впрочем, он использовался все-таки чаще, чем первый, несмотря на то, что имелась реальная опасность приобрести проблемы с начальником курса. Вот и сегодня дежурным по общежитию заступил неплохой офицер, который старался не утруждать себя утомительными обходами этажей. А значит, поверка будет проходить по сокращенному плану.
К тому времени, когда на тумбочку вышел Леха Коншов, Вадим уже заканчивал писать список личного состава. Леха с размаху опустился на стул и бросил на стол перед собой ремень и шапку.
–Блин, там фильм классный идет, а ты хреновиной всякой занимайся!
–Что за фильм? – Вадим с удовольствием оторвался от журнала и отложил ручку.
–Да детектив.
–Крови много?
–Нормально!
–А давно идет?
–С полчаса.
–Это хорошо. Значит еще не поздно начать смотреть. В общем, я пошел. Список вот, допиши. И смотри, раньше чем без пяти три не буди.
–В половину разбужу.
–Я тебя загрызу тогда… Ладно, пошел я. – Расстегивая на ходу ремень, Вадим двинулся к комнате.
2.
Едва Вадим распахнул дверь 717 комнаты, как в нос ударил сладостный запах жареной с чесноком картошки. Шурик и вправду не подкачал. Запах чем-то напоминал жареную курицу и еще что-то совершенно невообразимое. Вадим с удовольствием втянул воздух и плотно закрыл за собой дверь. Зимой в общежитии было не слишком тепло, а в холле и коридорах и вовсе откровенно холодно, так, что наряд иной раз одевал по ночам бушлаты. Им же повезло с комнатой. Она была на удивление теплой, так что даже не приходилось отапливать ее всякими обогревателями, которые, кстати, тоже были запрещены. По телевизору и впрямь шел какой-то детективный боевик. На экране неслась машина, в которую кто-то стрелял, а перед самым экраном сидел Шурик и трескал жареную картошку, обильно полив ее кетчупом, вприкуску с толстыми ломтями черного хлеба.
