1. Глава 1.
Лера.
— Еще год будут показывать по всем каналам Богдана Царёва! Ты смотри, смотри, что вытворяет? Ох…
— Не хочу!
Быстро иду к дивану и выхватываю пульт из рук подруги. Щелкаю кнопкой, выключаю телевизор. Я и так на грани обморока, а Катя только подливает масла в огонь. Глубоко вдыхаю, битый час пытаясь успокоиться — бесполезно.
Подруга считает мой страх блажью несусветной. Конечно, хорошо рассуждать, пока не влипнешь в ситуацию, что сейчас удушает меня.
Катерина улыбается, снисходительно наблюдает, как я безуспешно застегиваю молнию на спине. Подруга убирает здоровенный поднос с пирожными на столик, тяжко поднимается с дивана и торопится мне помочь.
— Думала, ты не влезешь в бежевое платье после родов, а нет, все такая же тощая.
— Куда уж… С нашими долгами…
— Коллекторы опять приходили? — вжикает замком, разглядывая меня через зеркальное отражение. — Собаки!
Слышу вибрацию телефона и вздрагиваю. Машина такси приехала. Тело окатывает волной неприятного холода, а ладошки потеют.
— Кать, займешь денег? Я все отдам, честное слово. У меня появился шанс, и я не хочу опоздать и упустить его, — складываю ладошки в молитвенном жесте.
Подруга достает из кошелька купюры, сует мне в сумочку и провожает к выходу. Я временно живу у нее, а свою однушку освободила для пожилых родителей, так как уютного коттеджа у нас больше нет.
— Не забывай, Лерка, ты — львица. По натуре победительница! Королева! И никакой грозный монарх тебе не страшен, пусть даже он — сам Царёв.
— Если бы твои слова прибавляли уверенности… — вздохнула, поправляя волосы у лица. — Впервые мне придется общаться с человеком подобного круга. Самая верхушка общества, раздери его черти…
Катя щурится, тратит пару секунд на раздумья, а потом фурией несется обратно в комнату, оставляя меня удивленно смотреть ей вслед. Быстро вернувшись, протягивает флакончик розовых духов:
— На, побрызгайся. Только немного, чтобы ненавязчиво.
— Это лишнее, — отмахиваюсь.
Но Катя давит своим напором в семьдесят пять килограммами живого веса, распыляет аромат мне на макушку:
— Это не твоя туалетка за двести рублей из перехода, а настоящая Франция. Царёв-то точно разбирается в люксовых вещах. Учует и сразу поймет, что ты человек обеспеченный, надежный. Впечатление произведёшь.
Мне хочется закатить глаза, но я догадываюсь о скрытом волнении Кати, пусть она и бодрится. Беру сумочку с документами и рекомендациями из компании “Няни с вами”, распахиваю дверь.
Кажется, в пропасть собираюсь шагнуть, а не в подъезд. С третьего этажа спускаюсь по лестнице. Туфли на низком каблучке, но ступни шатаются как всех пятнадцати еще и с платформой.
Ранняя осень не успела пропитать город серостью и дождем. Ярко на улице, поэтому жмурюсь. Дергаю ручку авто, ощущая тревогу на сердце, сажусь в такси:
— Элитная двадцать пять.
— О…
— Именно.
Сегодня даже пробок нет, как обычно. Будто все обстоятельства желают поскорее свести нас с господином Богданом Царёвым.
Мы двигаемся за город в частный сектор, где особняки под охраной. Где на идеальном асфальте рассекают авто премиум класса. Где я просто обязана заполучить место работы. От этого зависит дальнейшая судьба моих родителей.
Водитель останавливает свою машину у высоченных железных ворот, а рядом на табличке золотыми буквами сияет нужный адрес. Трясущейся рукой расплачиваюсь и ни жива ни мертва выхожу из машины. Оглядываюсь, робко шагаю к владениям Царёва, впиваюсь ногтями в сумку, будто она меня успокоит.
Замираю, когда створки ворот плавно открываются. Я вижу мужчину.
Нет, это не Царёв, а здоровенный амбал, одетый во все черное. С каменным лицом, на котором высечена вся суровость и мощь этого человека. Бывший спецназовец, наверное. Неудивительно — у Богдана целая армия таких мордоворотов.
Невольно таращусь, когда замечаю у двухметрового охранника пистолет, спрятанный в кобуру. Настоящий. Амбал ухмыляется и смотрит на меня как на что-то неважное. Мелкую сошку и болонку. Он жестом указывает проходить во двор, а у меня ноги будто вросли в каменную дорожку. Естественно, из дорогущего мрамора.
Сглатываю, медленно шагаю. Мне неловко от того, как громко стучат каблуки, и эхо шагов разлетается по огромной территории. По спине прокатывается жар, тугим узлом стягивается в груди. Я все ближе и ближе к особняку, что больше смахивает на дворец.
Еще этот громила мрачной тенью сопровождает позади. Кожей чувствую, как он на меня пялится. Колени предательски слабеют, когда я поднимаюсь по изысканному крыльцу, тянусь, чтобы нажать кнопку звонка, но этого не требуется — через мгновенье меня уже встречают на пороге: здесь повсюду камеры, контроль. Служанка в закрытой форме — под стать молчаливому охраннику. Такая же строгая, с гладко собранными в шишку волосами.
— Прошу, — сдержанно говорит, жестом приглашая внутрь.
Да что здесь происходит?! В этом доме запрещено радоваться?! Произносить больше одного слова?! Интересно, а Царёв в курсе, что крепостное право давно отменили?
Каждая вещица в особняке Богдана фонит престижем, здесь пахнет деньгами и роскошью. Мне боязно смотреть на дизайнерскую мебель и предметы декора. Служанка уводит меня в конец первого этажа и, постучав в дверь, толкает ее, но сама остается на месте.
Мое сердце застревает в горле и ухает обратно, когда у большого окна я вижу силуэт настоящего Царёва, которого прежде видела только по телевизору и а интернет-новостях. Он что-то разглядывает, крепко сжимая руки за спиной.
Осторожничаю, но взгляд нагло залипает на его широких плечах, скрытых белой рубашкой, виднеющихся из-под манжет запястьях. На правом, кстати, у Царёва татуировка. Красивая, разноцветная.
Я делаю шаг ближе к столу, но тут же застываю, когда вживую слышу голос Богдана:
— При слове «удовольствие» что первое тебе приходит на ум?
— Что?..
2. Глава 2.
Я ожидала всего. От банального «здравствуйте» до «вы нам не подходите». В голове звенит кромешная пустота. Одной фразой Царёв вгоняет меня в ступор.
Он медленно разворачивается, одаривая надменным взглядом. Огибает рабочий стол и нерушимой скалой останавливается напротив. Скрещивает руки на груди. Я ощущаю его аромат, свежий, бомбический. Пауза между нами предательски затягивается. Делаю вдох.
— Сыр. Я получаю удовольствие от сыра, — пищу и тут же прикусываю язык.
Какой сыр, Майская? Чувствую, как мои уши начинают пульсировать. Я бы могла ответить, например, чтобы мои родители никогда не были знакомы с мошеннической фирмой срочных кредитов. Или довольствоваться амнезией и не вспоминать, на какой шаг мне самой пришлось решиться. На зачатие в клинике, роды, отказ от ребенка.
Но я выбрала сыр. Хотя терпеть не могу молочку.
