Дверной звонок трижды отрывисто звякнул. Потом – тоже трижды – издал долгое механическое жужжание и наконец закольцевал звуковую композицию, снова звякнув троекратно. Хозяйка квартиры знала: пришёл доктор. Так проявлялось его эксцентричное чувство юмора: в этот дом доктор всегда входил, вызванивая сигнал бедствия морзянкой.
– Mayday! – услышал он отзыв на свой бессловесный пароль, и дверь открылась. – Заходи, мореплаватель. Сейчас чайник поставлю, будешь греться.
Женщина в байковом домашнем костюме и с завязанными узлом волосами стояла перед ним, улыбаясь уголком рта.
– Ну какой из меня мореплаватель! – улыбнулся тот в ответ и перешагнул порог. Он раскраснелся с мороза, из-за запотевших от дыхания стёкол очков совсем не было видно его глаз. – Подумаешь – ходил юнгой на кораблике тридцать лет тому назад… Ты зачем в такую рань меня выдернула? Только выдался первый настоящий выходной за месяц, только раскатал губу поспать всласть…
– Вот и не раскатывай! – резко и с задором оборвала его женщина. – Новый год на носу – в праздники и выспишься. Ведь знаешь: без причины не звонила бы.
Она прошла в кухню и оттуда позвала его: «Проходи, не топчись. Тебе чаю или кофе?»
– Кофейку бы выпил с твоего позволения.
Доктор вошёл и сел за стол. Пока хозяйка ворочала турку на горячей конфорке, дожидаясь, когда гуща пойдёт пеной, он не выдержал и спросил: «Так что у тебя стряслось?»
Та вздохнула, не поворачиваясь.
– Не знаю, как быть, Эд. Не ладится у меня с Софусом.
– Совсем не ладится? – Доктор вставил бессмысленное уточнение.
– Никак. – Она помотала головой. – Мне опять нужна твоя помощь. Без тебя его не вытяну.
– Я же психиатр! – рассмеялся тот. – Психиатр, а не…
– А то я не знаю. Значит, как никто другой, разбираешься в человеке. Да неживой он какой-то – этот Софус! Ни рыба ни мясо.
Она наконец повернулась к собеседнику и отодвинулась от плиты. Турка, улучив момент, изверглась маленьким вулканом, и огонь, издав натужное шипение, погас от пахучего кофейного плевка.
– Разиня! – воскликнула женщина, схватившись за голову, и бросилась обратно к плите. Одной рукой она взялась за ручку турки, другую протянула к лежащей на столешнице тряпке.
– Погоди, – окликнул её доктор. – Я сам уберу потом. Это же из-за меня произошло, я отвлёк тебя. Давай-ка разольём уже кофе и потолкуем.
Хозяйка поспешно капнула в турку холодной воды – осадить не выкипевшую гущу, – разлила кофе по чашкам сквозь ситечко и, ловко поставив их на бамбуковую циновку, защищающую поверхность стола, села напротив доктора.
– Проблема с Софусом… – Тот сделал осторожный глоток: горячо – и вернулся к разговору. – Показывай. Где он?
– Здесь! – Женщина кивнула в сторону подоконника, слегка задёрнутого занавесками с травяным узором.
– Прямо здесь? – Доктор недоверчиво покосился на неё.
– Здесь, – повторила она. На подоконнике лежал ноутбук.
– Дай мне взглянуть на него. Открывай файл.
– Не могу. Давай без файла пока: ты уже наизусть историю Софуса знаешь. Лучше устроим мозговой штурм.
– Да ноутбук у меня забарахлил, – объяснила женщина, прочтя в лице друга непонимание. – Перегреваться стал. Я его вскрывала, чистила – что мёртвому припарка. А тут вообще учудил: синий экран выдал.
– Плохо ты с ним обращалась, – шутливо пожурил доктор.
– Нет, хорошо, – возразила хозяйка. – Ведь он старик уже. Я его когда покупала? В две тысячи семнадцатом. Семь лет прошло. Почти восемь. Столько не живут!
– Живут и дольше, – заметил доктор. – Это я о технике сейчас. А герои книг – те вообще должны жить вечно. Ты своего Софуса на века создавала? То-то. Мы его вызволим. Мозговой штурм подождёт, у меня есть идея попрактичнее: весь твой труд я на другой носитель скопирую, и ты продолжишь вдыхать в героев жизнь. Обессмертишь Софуса.
– Да не смогу я! – взмолилась женщина.
– Ты с твоим талантом – и не сможешь? Ты писатель. Ты автор вселенной. Кто, если не ты?
– Я для того тебя и звала! Не получается у меня его оживить, картонный он. Берусь прописывать личность, характер, предысторию – будто ступор находит. Попала в творческий застой, словно в омут, и не выплыву.
– Выплывешь! – Доктор ободряюще потрепал её по плечу. – У меня есть идея. Заберу-ка я у тебя ноутбук в починку – а тебе взамен принесу свой старенький рабочий компьютер. Я его хорошенечко почистил от личных файлов, и он давно простаивает, так что не торопись возвращать. А ещё в нём есть секрет: я снабдил его мозгами и капелькой писательского дара. До твоего дарования машине, безусловно, далеко, но кое в чём искусственный интеллект станет тебе подспорьем – а может, и соавтором, который будет вместе с тобой лепить и приглаживать образы героев. Только запусти нейросеть – увидишь, как это работает.
– Не доведут до добра твои затеи, Эдмунд! – всё с той же задорной смешинкой сказала писательница. – Да что там, уже не довели: сколько лет назад я хотела бросить писать, помнишь? Не помню и сама. А ты не позволил. Сказал: «Пиши, Ида! Кто, если не ты?» – совсем как сейчас. А ведь я могла бы, например, уйти в медицину за тобой. Или полететь в космос. Или ездить с гуманитарной миссией в Камбоджу, поставляя жителям озера Тонлесап продовольствие и лекарства от малярии. Или, что самое невероятное, выйти замуж и осесть в домохозяйках. Но нет же, так и влачу жизнь писательскую!
Тут она громко, заливисто рассмеялась, встала и дружески поцеловала доктора в макушку.
– Что бы я без тебя делала, Эд! Неси компьютер. Живой разум писателя – и искусственный интеллект: посмотрим, кто кого.
Прошло несколько месяцев. Доктор сидел на еженедельном совещании, когда его телефон тревожно заголосил: «Mayday! Mayday!» Узнав позывные, он вскочил как ошпаренный и поспешил отключить звук. Главный врач, который в тот момент держал речь, взглянул на него понимающе и, не прерываясь, жестом разрешил выйти.
– Ида! – выпалил доктор, как только услышал в трубке голос. – Что случилось?!
– Ничего, Эд. – Она говорила непривычно тихо, но совершенно невозмутимо при этом.
– Ты перепугала меня! Я думал, что-то… Что за ребячество, Ида?! У меня рабочее время, ты же знаешь мой график. Почему ты вечно такая несвоевременная?
– Ты сам такой же. Не кипятись, я ненадолго.
– Ладно, говори, – сказал доктор остывая. – Раз уж я прервался, чтобы ответить тебе, давай не будем тянуть резину.
– Мне уехать нужно. Не знаю, надолго ли. Я дам знать, как только вернусь. Звоню попросить тебя присмотреть за детьми. Ты не бросишь их?
– Какими детьми?! – оторопел доктор.
– Моими литературными детищами! – Она усмехнулась. – Они мне как родные стали. Живут своей жизнью, а я всё равно о них забочусь. Но скоро не смогу.
