Почтовая станция. Александр прогуливается возле дома станционного смотрителя. К нему подходит Васильев.
В а с и л ь е в. Александр Иванович, смотритель говорит, что лошадей нет.
А л е к с а н д р. А те что же стоят?
В а с и л ь е в. Эти, говорит, приготовлены для какого-то важного лица.
А л е к с а н д р. Ну, ты уж прости, что я не важное лицо…
В а с и л ь е в. Смотритель предлагает искать обывательских лошадей.
А л е к с а н д р. Мне все равно. Я не тороплюсь, могу и подождать.
В а с и л ь е в. Да мне-то предписано делать не меньше двухсот верст!
А л е к с а н д р. Надеюсь, не пешком? Иди, ищи…
Васильев уходит. Александр продолжает слоняться. Мимо проходят Городничий в мундирном сюртуке без эполет с голубой орденской лентой и Исправник, одетый по форме, с претензией.
И с п р а в н и к. Ждем товарища министра?
Г о р о д н и ч и й. Хотелось бы, чтоб никто ему не чинил препятствий, и он город наш миновал без остановки. Лишь бы переправа не подвела.
И с п р а в н и к. Сомневаюсь я, что он проедет без задержки…
Г о р о д н и ч и й. Что в остроге у тебя?
И с п р а в н и к. Я уже докладывал: денег при них нет, все пропили, негодяи!
Г о р о д н и ч и й. А не пытал, может, спрятали где?
И с п р а в н и к. Как бы они успели?
Г о р о д н и ч и й. И то верно, быстро ты их накрыл…
И с п р а в н и к. А что мешкать? (Самодовольно смеется)
Г о р о д н и ч и й. И делиться не хотят?
И с п р а в н и к. Так им делиться и нечем.
Г о р о д н и ч и й. Узнал, чей кучер въехал вчера в мои постромки?
И с п р а в н и к (после заминки). Я, ваше превосходительство, вчера был так занят, голова кругом шла, совсем забыл о кучере… Я хотел сейчас распорядиться…
Г о р о д н и ч и й. Распорядись… Постращать его надо… Да не забудь, кого нынче ждем. За обывателями особо смотри, а то ведь напьются да на глаза их превосходительству попадут. И своих приструни, чтоб ни маковой росинки. А то уж точно голова кругом пойдет, если что…
И с п р а в н и к. Не извольте беспокоиться, приструню!
Г о р о д н и ч и й. Ну, иди с богом…
И с п р а в н и к. Слушаюсь!
Исправник уходит. Городничий с чрезвычайной настойчивостью смотрит на Александра, проходит мимо, но тотчас возвращается.
Г о р о д н и ч и й. Это вас везет жандарм в Пермь?
А л е к с а н д р (не останавливаясь). Меня.
Г о р о д н и ч и й. Позвольте, позвольте, да как же он смеет?
А л е к с а н д р. С кем имею честь говорить?
Г о р о д н и ч и й. Я – здешний городничий! Прошу покорно, я с часу на час жду товарища министра – а тут политические арестанты по улицам прогуливаются! Да что же это за осел жандарм?!
А л е к с а н д р (кивнув на подходящего Васильева). Не угодно ли адресоваться к самому виновнику?
Г о р о д н и ч и й. Не адресоваться, а я его арестую, я велю влепить ему сто палок, а вас отправлю с полицейским.
Александр кивает головой и идет к Васильеву. Городничий идет за ним.
В а с и л ь е в. Виноват, ваше превосходительство! Лошадей проклятых не достать… пришлось отлучиться… Мне предписано торопиться, до ледохода успеть, а тут задержки всякие… Я уже потерял несколько часов на переправах. Смотритель – подлец… Того и гляди, на вашей речонке ледоход начнется.
Г о р о д н и ч и й. Дело, вероятно, серьезное, что так поспешаете?
В а с и л ь е в. Так точно…
Г о р о д н и ч и й (безотносительно). В наше положение никто не хочет войти. Весело мне что ли, браниться с солдатом или делать неприятности человеку, которого я отродясь не видал? Но – ответственность! Хорошо, вы меня встретили, а коли министра, да тоже этак мимо, а тот спросил бы: «Как, политический арестант гуляет? Городничего – под суд…»
А л е к с а н д р (досадливо). Вижу, вы ждали, чтоб я вам поклонился. Я не имею привычки кланяться незнакомым. Делайте все, что вам приказывает служба, но прошу избавить меня от поучений.
Г о р о д н и ч и й (Васильеву). Поди, ищи лошадей.
Васильев уходит.
Г о р о д н и ч и й (Александру). Я это больше для солдата и сделал. Вы не знаете, что такое наш солдат – ни малейшего попущения нельзя допускать, но, поверьте, я умею различать людей. Позвольте вас спросить, какой несчастный случай…
А л е к с а н д р. По окончании дела нам запретили рассказывать.
Г о р о д н и ч и й. Конечно, конечно… не смею… У меня был родственник дальний, он с год сидел в Петропавловской крепости, знаете, тоже сношения… Позвольте, у меня это на душе, вы, кажется, все еще сердитесь? Я человек военный, строгий, привык, по семнадцатому году вступил в полк, у меня нрав горячий, но через минуту все прошло. Я вашего жандарма оставлю в покое, черт с ним совсем…
Возвращается Васильев.
В а с и л ь е в. Так что ранее вечера лошадей нельзя пригнать с выгона…
Г о р о д н и ч и й (жандарму). Хорошо, я прощаю тебя… Вот и ходатайствуют за тебя… (Александру) А вы уж не откажите в моей просьбе и в доказательство, что не сердитесь – я живу через два дома отсюда – позвольте вас просить позавтракать, чем бог послал.
А л е к с а н д р (усмехнувшись незаметно). Если вы настаиваете… если это необременительно для вас… для хозяйки вашей, я не против.
Г о р о д н и ч и й. Какие могут быть вопросы!?
Исправник и Машковцев возле купеческого дома.
И с п р а в н и к. Мое почтение, Сергей Иванович…
М а ш к о в ц е в. Здравствуй, здравствуй… Спокойно в городе?
И с п р а в н и к. Слава богу, стараемся…
М а ш к о в ц е в. И то правда… за столько лет всех жуликов можно переловить.
И с п р а в н и к. Шутить изволите. Как можно – всех? Со службы уволят – ненужен сделаюсь…
М а ш к о в ц е в. Резонно… А так-то, я думаю, ни один жулик от тебя не уйдет…
И с п р а в н и к. Служба такая. Чтоб почтенным гражданам жилось спокойно, ночами не спим…
