Я не знаю, зачем я вообще тогда согласилась участвовать в этой авантюре. С самого же начала всё говорило о том, что делать этого ни при каких обстоятельствах было нельзя. От слова «совсем». Но я не была бы собой, если бы этого хотя бы не попробовала.
Моя подруга Ляля переживала не лучшие времена. Если уж совсем по-чесноку, – не лучшие времена переживали мы обе. Лялька страдала то ли от любви, то ли от её отсутствия, а я страдала потому, что страдала Лялька, – с ней, так сказать, за компанию. Ну, а как иначе – подруги же!
Сама история случилась под Новый, 1981-й, год. Но для лучшего восприятия ситуации вернёмся в начало октября, и, немного, но существенно, – в январь 80-го.
⠀
Итак, октябрь.
Не успели школьники рассесться за партами школ, как в кабинеты гинекологов потянулись очереди дам, получивших экзотические «уколы страсти». ⠀
Только не говорите, что не понимаете, о чём идёт речь. Да-да, о последствиях Олимпиады-80, когда в стране было очень много ребят-спортсменов из дружественных нам стран, дорогу которым, как раз, эта Олимпиада и открыла. Причём, международные фестивали разных масштабов проводились и ранее, но только почему-то именно это событие сделали особенным.
А среди мер по улучшению его проведения была одна, крайне бестолковая. Когда за пределы Москвы и даже Московской области выгнали всех представительниц прекрасного пола, имевших хоть какой-то намёк на работу с пониженной социальной ответственностью.
Это была ошибка – в отсутствие «здоровой конкуренции» дамы, наслышавшие от ныне вынужденных переселенок о невероятной любвеобильности друзей из дальнего зарубежья, словно с ума посходили. Вот последствия и не заставили себя долго ждать. Потому что в условиях негласного, но постоянного тогда гонения африканцев во всём, кроме нас, мире, их возможности ещё и в плане репродукции буквально утроились. Получалось, примерно, так: он ещё не успел её толком рассмотреть, а она уже беременна.
⠀
Я не случайно сейчас завела разговор об этом. Дело в том, что моя Лялька страдала от любви к парню, посвятившему себя служению Гиппократу. Это на его со товарищи медицинскую долю и выпало раэгребать последствия потенциального бэби-бума.
Эдик работал врачом акушером-гинекологом, проходившим ординатуру в одной из московских поликлиник.
Поначалу профессия его зацепила. Эдик вырос в семье потомственных врачей. Правда, хирургов. Но, в любом случае, разговоры в доме так или иначе вились вокруг медицины. Это ускорило выбор профессии. Но когда встал вопрос выбора специализации, мнения родителей разошлись: мама советовала гинекологию, папа же видел в сыне только стоматолога.
И сын, воспитанный ради профессии в рационализме и без лишних всплесков эмоций, каким и должен быть врач, выбрал первое. Может, свою роль сыграл здоровый возрастной интерес к девушкам, а может и какие-то психологические аспекты.
⠀ Но ситуация на работе, начавшая на глазах выходить из-под контроля, тысячу раз заставила Эдика пожалеть о сделанном выборе. Более всего его угнетало не столько даже полное отсутствие логики в мозгах «перегулявших» пациенток, сколь невозможность с кем- либо это обсудить. Тут ещё Лялька со своей любовью.
А значит – январь.
Эдик и Ляля познакомились в театре на Таганке в первые дни нового 1980-го года. На нашумевшем тогда «Гамлете». В фойе ещё даже не успели убрать гирлянды и мишуру. И на фоне прекрасного настроения от предвкушения спектакля с самим Высоцким, оно придавало ситуации некой сказочности и волшебства. Не удивительно, что молодые люди понравились друг другу. Слово за слово в буфете, случайно оказавшиеся места рядом, обмен телефонами, и…
Первые полгода всё шло отлично. Но в июне в Москве всё чаще начали появляться спортсмены из Нигерии, Зимбабве, Конго, – те, кто вообще никогда не бывали в СССР. И у Ляльки, экскурсовода из Третьяковки, ранее упорядоченный рабочий график перешёл в ненормированный рабочий день. Туристов было много, работы – завались, и влюблённые практически перестали видеться.
Не сблизило их даже трагическое обстоятельство смерти общего кумира. Ну, а где с глаз долой, там почти всегда и из сердца вон. Оставались созвоны, но даже на них у обоих не всегда находилось время. То заняты оба до самого вечера, то, придя домой, только сил и хватало, чтобы доползти до кровати. Молодёжь, бери на вооружение – неверна поговорка, что не ошибается тот, кто ничего не делает. Ошибается – и ещё как!
Ну, и попутал бес. Обоих. Так сказать, без отрыва от производства. Но если у Эдика хотя бы причина была, а скорее мотив – зацепиться и остаться в Москве, то Лялька – лимита-лимитой, поступила крайне неосмотрительно.
