1. Пролог
Льёт Времени поток —
И в каждой капле Мир
Несёт, в безумье извиваясь.
Когда начался снег, они вышли из каретного сарая через боковую дверь. Эльза схватила его за руку и велела молчать. Словно тени, они скользнули вдоль стены, вне досягаемости взглядов стражников, миновали ворота на задний двор замка и подошли к неприметной двери. Амулет под платьем на груди Эльзы полыхнул зелёным светом, а замок щёлкнул и дверь распахнулась.
Они долго поднимались по узкой лестнице, зажатой меж каменных стен, пока не вышли на небольшую странную площадку. Две массивные, окованные медными полосами двери и чёрный провал в углу.
— Это винтовая лестница, — прошептала Эльза. — Нам туда.
— А теперь можно спросить, куда мы идём, Эль? — таким же шёпотом спросил её спутник. — По-моему, мы уже на третьем этаже. И если бы не твой светящийся шарик… Костей бы не собрали.
— Ты угадал… — удивлённо прошептала она. — Пойдём.
Он попытался обнять её, но Эльза отстранилась и прошептала:
— Подожди… Возьми шарик. Здесь узкие ступени.
— А ты? — обескураженно спросил он.
— Я здесь каждый камень с детства знаю.
По его ощущениям лестница сделала два оборота, когда Эльза остановилась. Тут же раздался металлический щелчок, и она тихо выругалась:
— Пустошь мне от уха до уха! Забыла…
Она быстро сняла амулет и протянула спутнику:
— Держи за цепочку…
И пока Эльза прислушивалась к тому, что творится за дверью в стене, он так и стоял: в одной руке светящийся шарик, а в другой цепочка с качающимся на ней амулетом.
Наконец Эльза приоткрыла дверь, выглянула за неё и шагнула в какой-то коридор. А вот её спутник замешкался. Лестница уходила дальше вниз, а каменный порог с одной стороны был вровень со ступенькой, с другой же нависал над лестницей. Пришлось спуститься ниже и уже потом шагнуть в дверь.
— Здесь никого, — тихо, но уже не шёпотом сказала Эльза. — Отдай амулет. Нам сюда.
Она прошла по коридору и вытащила из сумочки ключ.
— Входи. И закрой дверь.
Ничего не понимая, он шагнул в большую комнату, прищурился и вновь открыл глаза — здесь царил полумрак. Три или четыре тусклых шарика и камин порождали больше теней, нежели давали света. Эльза повернулась, коснулась шарика в его руке, превратив источник света в крошечную точку, и спросила:
— Ты видел глаза своей сестры?
— Что?
— Её глаза… — повторила Эльза. — Они словно светятся изнутри… Я хочу такие же глаза! Сейчас!
— Эль… Но мы же всё с тобой решили.
— Я помню, — нахмурилась Эльза.
— И ждать нам осталось на десять дней меньше… А глаза… Не получится. Они у вас разные.
— Ты считаешь дни?
— Да, Эль.
— Я была в подземелье… Там холодно и сыро. — Она вздохнула, словно собиралась прыгнуть в холодную воду. — Это моя спальня. Так вот… Или она сейчас же станет пещерой моего последнего шага, или…
— Подожди! Ты сейчас скажешь что-то такое, о чём мы будем жалеть оба! Подожди… Твой отец просто убьёт нас. Меня-то уж точно.
— Боишься?
— Боюсь, — просто ответил он. — Но другого…
— Тогда иди до конца коридора и после двери поверни направо! А потом иди, пока не упрёшься в тупик! Там твоя комната!
Она надела на шею амулет, он полыхнул изумрудным светом, и в ту же секунду на её платье расстегнулись все пуговицы и застёжки. Губы Эльзы скривились от обиды, она повернулась спиной и словно из бесполезной скорлупы выскользнула из платья. Стряхнув с ног обувь, сняла с шеи амулет, положила его на тумбочку и в одной длинной рубашке пошла к двери в душ.
Он завороженно смотрел на Эльзу, пока она не скрылась за дверью. А потом буквально прорычал:
— Твою ж в Пустошь поперёк! Я же знал, что не доживу до весны!
2. Глава 1
Мы все обречены:
Идём с рожденья к смерти
И этим недовольны.
Ни горе, ни радость не продолжаются вечно. Даже в пределах одной жизни. И за этим тщательно следит Судьба, бессистемно подливая в бокал бытия то одно, то другое, превращая существование в мучения. Возможно, что Судьба беспола, а потому не обладает ни добротой и нежностью женщины, ни твёрдостью и бескомпромиссностью мужчины… Хотя во втором случае жизни просто прерывались бы в самом начале, не подарив ни радости, ни горя.
И если кто-то без греха или знает об исключениях из этих правил… Пусть выйдет вперёд — и я брошу в него камень!
Герцогиня Ритара Арлей слегла на девятнадцатый год счастливого супружества. Слабость завладела её телом, а разум поглотила мысль, что она так и не смогла дать своему Дэю то, чего он желал более всего на свете: достойного наследника.
Для Риты не была секретом эта тщательно скрываемая мужем печаль. Ведь их сын Элар более интересовался книгами и лекарствами от всяких болезней, нежели управлением делами герцогства или отправкой караванов в Пустошь. По настоянию сестры он выходил провожать очередной караван, но затем исчезал в своей лаборатории.
А вот Эльза, по мнению герцога, предельно была похожа на его старшую дочь Тиану: помогала отцу с документами и могла не хуже него, а то и более придирчиво, проверить готовность повозки к путешествию и распределить прибывающие грузы по складам. Да и с оружием управлялась получше иных караванщиков!
Но все эти мысли покинули голову герцога, когда заболела жена. Ему стало всё безразлично. Уж слишком похоже было состояние Риты на то, которое свело в родовой склеп его первую жену.
Конечно же, Арлей выписал из Руаты королевского лекаря и даже отправил караван к Пьяному магу. Вот только ждать помощи от Морхила пришлось бы слишком долго, а лекарь, после осмотра герцогини, лишь развёл руками.
Вместе с лекарем из столицы примчалась и королева, но Тиана с такой жалостью смотрела на отца, что на второй день её пребывания в замке герцог потребовал от дочери забрать лекаря и отправляться к мужу.
Он даже посетил лабораторию Элара, где в колбах, ретортах и пробирках кипели разноцветные жидкости. Но сын ничем не мог помочь горю отца. Ещё несколько дней назад он передал для больной несколько новых поддерживающих бальзамов и обещал, что, возможно, скоро изготовит нужное лекарство. Однако именно лаборатория Элара напомнила герцогу о Морхиле…
А потом герцога Арлея посетила вполне очевидная мысль: на шестом десятке лет мужчине, потерявшему вторую жену, уже нечего ожидать от жизни. Он отправил караван в каменоломню за плитами пустошного мрамора, сделал необходимые распоряжения и однажды утром не поднялся с постели. Ещё до того, как он отказался есть, Рита всё поняла, но что она могла поделать?
— Не плачь, Ри, — просил Арлей, поглаживая исхудавшую руку жены. — Так будет лучше.
Ни требования Элара продолжать бороться, ни мольбы Эльзы не помогли. Герцог не поднялся с постели. Единственное, что он сказал дочери:
— Пусть три саркофага встанут посреди баронского родового склепа. А вход будет замурован.
