Раздался звонок, и в класс вошёл учитель истории. Он выглядел не намного старше своих учеников, и, если бы не журнал в руках, его вполне можно было принять за старшеклассника. Поздоровавшись, он остановил взгляд на Боре и спросил:
– Ты новенький?
– Да, – ответил Коган, вставая.
– Как тебя зовут?
– Боря.
– А меня Василий Николаевич Горюнов. Откуда ты приехал?
– Из Риги.
– Из такой глуши и сразу в Москву?!
– Рига – не глушь, – возразил Боря.
– Конечно, нет, но всё-таки Москва – столица. Говорят, об этом известно не только во всём мире, но даже у вас в Латвии.
– Врут, – резко сказал Боря, – мы там, у себя, круглей ведра ничего не видели, а щи до сих пор лаптем хлебаем.
– Не обижайся, – улыбнулся Горюнов, – ведь по сравнению с нами вы всё-таки провинция. Здесь в прежние времена даже царь жил.
– Так точно, Вася Величество, – сказал Боря, вытянувшись по стойке «смирно».
Класс захохотал, а Горюнов, подождав, пока все успокоятся, сказал:
– Ты, оказывается, шутник.
– Я не шутник, я только учусь.
– Имей в виду, что я твой классный руководитель, и ты должен со мной дружить.
– Я стараюсь, – ответил Боря, который уже израсходовал весь запас дерзости.
Горюнов открыл журнал, отметил отсутствующих и вызвал одного из учеников к доске. Мальчик немного заикался, и, пока он отвечал, Боря, чтобы успокоиться, нарисовал на промокашке скучающую рожицу с широко открытым ртом. Горюнов увидел это и сказал:
– Сегодня после уроков у меня будет кружок рисования, приходи.
– Да я не умею, это так…
– Всё равно приходи, будешь позировать. Мои ребята ещё никогда не видели шутников из Риги.
– Не могу, я должен быть дома.
– Ну, что ж, не можешь, так не можешь, – Василий Николаевич поставил отметку, посмотрел на часы и начал рассказывать о правлении Павла I, о заговоре против него и об его убийстве. Делал он это так, как будто сам был свидетелем событий, и до звонка все ученики слушали его с неослабевающим интересом. Только Боря думал о том, что в первый же день нажил себе врага.
После урока он подошёл к Горюнову и извинился, а тот выслушал его и сказал:
– Ладно, но в качестве наказания к следующему уроку ты должен будешь подготовить доклад минут на десять о роли Александра I в убийстве отца.
– А где я возьму литературу?
– В библиотеке, там всё есть.
На следующий урок Василий Николаевич не пришёл, а завуч сказал, что у него воспаление лёгких. Не было Горюнова в школе ещё целую неделю, и Боря предложил нескольким одноклассникам навестить его, но все они нашли какие-то отговорки. Тогда он купил яблок и пошёл один.
Классный руководитель был бледен и непричёсан, а его слезящиеся глаза смотрели на Борю с нездоровым блеском.
– А, шутник из Риги, – сказал он, открывая дверь, – заходи.
– Я вам гостинец принёс, Василий Николаевич, вот, – он протянул учителю пакет, – а кроме того, я думал, что у вас наверняка есть книги о Павле I.
– Если ты не боишься заразиться, то шлёпай в мою мастерскую, – Горюнов указал на дверь в большую комнату, – а я пока приведу себя в порядок.
– Василий Николаевич, я думал, вам нужно помочь, в магазин сходить или купить что-нибудь.
– Нет, не надо. Я живу с мамой, а она смотрит за мной как за младенцем. Да не стой ты как столб, проходи.
Комната была завалена картинами. Они лежали на полу и висели на стенах. Боря с любопытством переводил взгляд с одной на другую, а когда повернулся и увидел полотно, висевшее слева от двери, замер. На нём была изображена молодая красивая женщина, которая стояла на коленях, обхватив руку Иисуса Христа. По щекам её текли слёзы, она каялась в своих грехах и стремилась получить благословение Божье. Иисус готов был простить её, но прикосновение её чувственных губ и мысли о грехах, которые она совершала, преобразили его. Из отрешённо-бесстрастного вершителя судеб он превратился в похотливого самца с горящими от возбуждения глазами. Плоть его восстала, он с огромным трудом сдерживал вожделение и думал уже не об отпущении грехов, а о том, как овладеть этой прекрасной грешницей. Обе его ипостаси были заключены в одном теле и неразделимы как сиамские близнецы.
Картина настолько поразила Бориса, что он не сразу перевёл взгляд на вошедшего в мастерскую учителя истории. Ему показалось, что глаза Горюнова блестели не только от болезни. Похоже, художник лечился от воспаления лёгких более сильным средством, чем чай с мёдом, и это лекарство сделало его значительно разговорчивее.
– Картина называется «Искушение Христа», – сказал Горюнов.
– Потрясающая вещь.
Василий Николаевич улыбнулся. Ему льстило восхищение Когана. Это было время «оттепели», когда писать на религиозные темы позволялось, но рассчитывать на выставку таких картин было ещё нельзя.
– Что вас натолкнуло на этот сюжет? – спросил Боря.
– Действительность.
– Какая действительность, в России уже давно церквей не осталось.
– Ошибаетесь, молодой человек, моя мама регулярно ходит в церковь.
– Да!? – удивился Коган. Так же, как большинство сверстников, он представлял себе верующих забитыми и невежественными людьми. Он даже не мог вообразить, что мать этого современного человека была религиозной.
– А вы?
– Что я?
– Вы верующий?
– Трудно сказать. Во всяком случае, я знаю Библию, и это помогает мне лучше понимать картины старых мастеров. Ведь большинство сюжетов они брали именно оттуда. Да и не только они, многие современные писатели лишь переиначивают библейские истории. Впрочем, ты меня не слушай. Считай, что я болен и не отвечаю за свои слова. Посмотри лучше мои работы.
Боря стал перебирать картины, аккуратно стоявшие около стены. Среди них были пейзажи, бытовые полотна, этюды к «Искушению Христа», а на одном из незаконченных холстов он вдруг увидел знакомое лицо.
– Откуда вы знаете эту женщину? – спросил он.
– Я её не знаю.
– А как же вы её рисовали?
– По памяти.
– Значит, вы её где-то видели!
– Она приезжала к нам на скорой, а я обратил на неё внимание потому, что именно такой представлял себе главную героиню рассказа Куприна «Жидовка». Но для того чтобы закончить портрет, мне нужно ещё раз её увидеть.
– Я могу вам это устроить.
– Как?
– Это моя мама.
– Ай-яй-яй, – воскликнул Горюнов, – как же я сразу не понял!
– У неё скоро день рождения, и я хочу сделать ей подарок. Портрет был бы лучшим, что только можно придумать. Сколько он стоит?
– Во-первых, он не закончен, а, во-вторых, шедевры не продаются. Я могу тебе его подарить, но для этого тебе придётся пригласить меня к себе. Кстати, как классный руководитель, я всё равно должен встретиться с твоими родителями.
