Начинается наше маленькое дело… Ха-ха, вы думали, я укажу точную дату? Чтобы вы затем, сверившись со строгими и серьёзными историческими источниками, демонстрировали мне показное неверие в описанные события? Задействуйте воображение! Так вот.
Начинается наше маленькое дело на излёте Викторианской эпохи, когда уже был низложен дядюшка Луи-Наполеон Бонапарт – теперь уже не Наполеон III -, а Третья Французская республика окончательно подмяла под себя богатые углём и каучуком земли Индокитая. Там, где тёплые воды Южно-Китайского моря впадают в Тонкинский залив проходит граница французских колониальных владений с Китаем, известным также как Цин. В восемьдесят четвёртом году в этих краях и так едва не произошло столкновение лбами французских и цинских войск, но, приняв к сведению выдающейся убедительности довод в виде угрожающе больших размеров кораблей французской Дальневосточной эскадры, китайцы обнаружили для себя возможность компромисса, уступив притязаниям французов на вьетнамские земли. Разумеется, с той поры только и оставалось, что год за годом ждать, пока нечто невероятно тупое не спровоцирует массовую бойню… И ведь спровоцировало же! В одной небольшой приграничной вьетнамской деревушке случилось событие, казалось бы, и совсем непримечательное: из крестьянского хозяйства под покровом ночи, воспользовавшись исключительными обстоятельствами в виде незапертого входа курятника, сбежала курица, направившись, предположительно (кроме парочки в хлам пьяных местных крестьян, которым случилось прогуливаться неподалёку, эти сведения заверить никто не мог), на север, за китайские границы. Похоже, совсем плохо обращались с бедной…
В любом случае, потеря для сельского хозяйства колонии не слишком велика. Но так не считала гордая французская нация! Сведения об инциденте через считанные дни добрались до метрополии, попав в цепкие лапы прессы, где его осветили как великий национальный позор! Пышущий возмущением народ Франции не мог поверить случившемуся: даже какое-то жалкое животное решило, что условия их страны слишком дурны для проживания! Оно не захотело жить в их выдающейся стране! Оно публично продемонстрировало всем великим державам, что даже в отсталом Китае условия лучше, чем во Франции! Оно, должно быть, презирает всю французскую нацию!!! И сразу же занялись всеобщие стачки, бунты по всей метрополии с одним лишь требованием: изловить наглое животное и популярно разъяснить ему преимущества гражданства великолепной Французской республики!
Правительству делать нечего – отправили в Китай официальную ноту с просьбой помочь в поисках злосчастной курицы. Ответ поразил своей злобной простотой: «Ваша курица давно в супе…». Непростительно… Курица – та мерзкая курица!!! – так и не узнала о величии страны, вероломно ей покинутой! Более того, являясь теперь недосягаемой не только для любой сущей силы на земле – но даже для французской прессы! Честь Франции необратимо замарана! Однако же, теперь общественность получила для выражения своей беспримерной ненависти цель куда более подходящую по своим размерам – Китай. Итак, сию же минуту быть великой крови…
На рассвете из Марселя, ориентировочно за две недели до официального объявления войны, начали отбывать наспех переправленные туда за ночь французские полки: под командованием 22 дивизионных генералов было собрано порядка 484 тысяч военнослужащих, не учитывая персонал снабжения и силы французского ВМФ; задействованный в этой предстоящей грандиозной стычке генералитет получил поручение особой важности, дословно звучавшее как: «ВО ЧТО БЫ ТО НЕ СТАЛО ВЕРНУТЬ ЖИВУЮ КУРИЦУ, ЛИБО ЖЕ ОСТАНКИ КУРИЦЫ НА РОДНУЮ ЗЕМЛЮ И ПОКАРАТЬ ВИНОВНЫХ. ИСПОЛНЯТЬ НЕМЕДЛЕННО, ТАКОВА ВОЛЯ ФРАНЦУЗСКОЙ НАЦИИ». Такое крупное сосредоточение войск в такой захолустной провинции? Небывалые слабоумие и отвага! Но для величественной прогресивной Франции возможность разгрома виделась эфемерной, да и народ был в таком состоянии духа, когда твёрдо уверить его в приемлемости и правильности курса властей могла лишь хорошо поставленная резня…
Вот же незадача! От новостей о прибытии военного контингента такого размера, в каком он был щедро отправлен французскими властями, система снабжения всей колонии, крякнув, развалилась. Тем самым, гордые французские вояки теперь были вынуждены грызться со своими товарищами по вопросу о том, какой взвод сегодня кушает, а какой – духовно питается мыслями о величии своего отечества. Притом вторых было не в пример больше. Но о каком же бегстве с поля боя теперь может идти речь? Нет, не сбежать из мышеловки! Усугублялось положение дел тем, что громадное китайское ополчение было уже в шаговой доступности от границы французского Северного Вьетнама. И с каждым прошедшим часом оно оказывалось ближе ещё на километр-другой.
Начали окапываться. Благо, в отличии от продовольствия, сухопутные военные соединения не забыли обеспечить гордостью французской нации и счастьем американских фермеров – колючей проволокой. Тысячи километров одной только колючей проволоки, а соответственно и сотни тысяч тонн этой самой колючей проволоки чистым весом! Горы колючей проволоки! Океаны колючей проволоки! ВСЮДУ ОНА!!! Но делать нечего. И начали закатывать в колючую проволоку обширные территории от Тонкинского залива до границ земель явно недоумевающих от такого светопредставления британцев – Британского Раджа, потому как израсходовать материал было просто необходимо (хотя бы и самым безобразным образом), а не то причиной первых же военных затруднений объявят недостаточное использование войсками так щедро предоставленного им французским ВПК снабжения, обязательно найдут виновных, после чего будут жертвы…
Менее чем за половину календарной недели французский военный гений превратил некогда плодородные поля с сельскими угодьями и угрожающе высокие горные перевалы в перекопанный системами траншей разной благоустроенности и необходимости, утыканный позициями для пушек, на большей части которых отсутствовали, собственно, пушки, обмотанный той злосчастной колючей проволокой живописный пустырь. И был тем премного доволен. Даже, вроде как, обозревая этот великолепный пейзаж, французские военнослужащие поумерили своё участие в каждодневных акциях неповиновения с требованием (есть надежда, ироничным) пустить своих прямых командующих на фарш для котлет в полевой кухне. А китайцы тем временем были уже совсем близко…
