1. Пролог
Пролог
Катя
− Кого я только воспитал!? – сокрушался мужской голос, вырывая меня из сна или из забытья. В ответ ан его возмущения хотелось проворчать, что мне не дают поспать, только вот говорящий не давал никакой возможности хотя бы слово вставить. – В кого только ты такая выросла!? Не думаешь ни о ком. Вырастил эгоистку на свою голову!
Вздохнула. Это отец снова завел свою пластинку. Для меня означало только одно – легко и быстро он не остановится. Голова нещадно болела, и ломило все тело, словно я никогда не знала работы, и меня заставили целый день чуть ли не вручную перекопать целый теткин огород. А он, между прочим, был в двадцать соток. Но причиной первой боли являлась я сама, тут уж винить некого, а вот причины второй захотелось узнать. Вроде лежала на диване, голова покоилась на подушке, укрыта была пледом. Но почему я чувствовала себя так, словно меня пропустили через мясорубку и слепили заново, забыв при этом напичкать обезболивающими? Попыталась перевернуться на другой бок, чтобы освободить затекшую руку, но головная боль тут же дала о себе знать, что я не удержалась от страдальческого стона.
− Как я понимаю, у тебя все болит? – сочувственно поинтересовался родитель, но, поняв, что до этого он вел себя совершенно по-другому, строго и поучительно, тут же переключился на строгий тон обратно как по щелчку пальцами. – Это тебе в наказание за все содеянное вчера. Будешь знать, как порочить имя отца. И я предупрежу нашего семейного лекаря, чтобы он не давал тебе никаких отваров и зелий, дабы облегчить тебе боль. Будешь знать на будущее, чем тебе может грозить такое распутство. Это надо же было до такого додуматься! – отец снова начал сокрушаться, как и продолжил читать нотации, что я даже на его странный говор не обратила внимания.
Не до этого мне было. Я лежала с закрытыми глазами. Голова нещадно болела, словно раскалывалась на части, будто кто-то сжимал её в стальных тисках. Во рту словно пустыня Сахара расцвела, срочно требуя воды. Но все же ухмыльнулась и обрадовалась, что у меня нет младшей сестры, так некстати вспомнив про парня. Он-то и поделился волшебным методом, которым его избавили от чрезмерного употребления алкоголя в раннем возрасте, когда в тебе кровь так и бурлит. В один из вечеров он явился домой сильно выпивший. В университете устроили посвящение студентов. Умные и хитрые родители нашли более действенный метод отыграться на своем старшем отпрыске, чем просто бессмысленно ругать из раза в раз. Они всего-то усадили рядом с кроватью сына младшую дочь, которая только-только научилась читать, и сунули той в руки книжку. И девочка несколько часов без перерыва по слогам читала горячо любимому старшему брату текст о вреде алкоголя. Больше после того дня он даже не смотрел в сторону рюмки. Но мне такое не грозило. В семье я была единственным ребенком.
И меня не страшили нравоучения отца. Он был слишком мягок, чтобы перейти от слов к действию. Папа слишком меня любил. Посмотрит, как я мучаюсь, понаблюдает за тем, как я страдаю, сам же первым сдастся, сжалится и принесет мне лекарство, точнее, мамин рассол. Оставалось только пережить минуты его нравоучений, страдая от головной боли. Еще чуть-чуть, и он выдохнется, а мне бы воды…
− Смотр-ка на нее! Она еще и ухмыляется! Ты же леди! И должна вести себя достойно. А как поступила ты? Это ж надо было умудриться выплеснуть шампанское на платье самой протеже герцогини Айленской! – на этом моменте не хватало отцовского оттопыренного вверх указательного пальца. Его любимый жест. – Стоящий за ее спиной герцог ни о чем тебе не говорил? А виконтессе Хансворд порвать рукав платья. И это не где-нибудь, а на балу в честь дня рождения нашего императора! – на этот раз голос отца стал на несколько тонов выше. Видимо, я все же сумела его довести до предела и приготовилась уже к тому, что он взвизгнет. Мне тогда останется только поднять руки к лицу, чтобы в случае чего защитить свой слух, но ничего такого не последовало. – Но и этим ты не ограничилась. После нагрубила герцогу, также самому принцу из соседней империи, даже старшему дознавателю императорской службы перечила, который мог запросто упечь тебя в темницу. Они просто поспешили на защиту своих дам. Затем напилась шампанского, опозорив мое имя и имя матери. Подозреваю, что ты успела принять и звездную пыль, − на последних словах голос отца осекся. Что тут сказать, мой отец очень любил мать. И сильно переживал, когда я заставляла ее переживать из-за себя. Но вот что-что, кроме алкоголя я ничего запрещенного не принимала. – И я принял для себя нелегкое решение, что тебе не помешает некоторое время держаться от столицы подальше. Скажем, погостить месяцок у тетушки Ви.
− Папа! Только не это! – несмотря на боль, я вскочила на ноги и взглянула прямо в глаза отцу. Но передо мной стоял чужой и незнакомый мужчина, который называл и считал меня своей дочерью.
Несмотря на мою затуманенную чем только можно голову, мозг отказался принимать данный факт, и я просто провалилась в темноту, напоследок успев подумать об одном. Вот и дождалась того, что так отчаянно искала и желала в последнее время.
Отправиться в последний путь вслед за моими подругами…
2. Глава 1
Глава 1
Очиститься от грехов
Грех не в темных помыслах,
а в нежелании тянуться к свету.
Слова автора
Самая страшная тюрьма, откуда не сбежать
– это мир из наших собственных страхов и вины.
Слова автора
Если ребенок что-то «учудил»,
то сразу и смело наказывайте родителей.
Это они воспитали такого монстра.
Слова автора
Катя
Я слонялась по городу в поиске приключений на свою пятую точку. Так и оказалась в частном секторе с перекошенными домами и тихими улочками. Моросил дождь, и улицы были пустынны. Тишина, что стояла вокруг, немного даже пугала. Только я игнорировала предупреждающие посылы своего организма. Мои глаза отчего-то все время устремлялись на крышу церкви, которая, казалось, блестела, тем самым притягивая мой взгляд. Да и возвышающийся крест будто манил меня. Звал к себе. Не упуская его из виду, я направилась к святому месту. Да, да, я давно на своей жизни поставила крест. Жирный, черный. Только почему-то сейчас меня манило к нему. Проворонив лужу на тропинке, наступила на нее. Через ткань кроссовок грязная вода попала внутрь и намочила ноги. Но я не обратила на это внимание. Мне было наплевать на себя, но, видимо, душа все еще жила и хотела очиститься, раз я так спешилась к святому месту.
Ноги сами понесли меня к церкви. Оказавшись за перекошенным забором, замерла, будто ноги вросли в бетон, что застыл мгновенно. Меня словно под дых ударили. Бутылка выпала из рук, но не разбилась, лишь обдала меня грязными каплями, испачкав джинсы. В голове мелькнула мысль: “Как меня не забрали в вытрезвитель служители правопорядка, пока я шла сюда?”, но она тут же пропала. Значит, удача была на моей стороне. Шагнула к высокой, но не широкой двери. Меня словно за веревки тянуло внутрь, хотя внешне здание церкви не вызывало доверия. Новая крыша совсем не подходила к заброшенном участку церкви: весь в прошлогоднем бурьяне и листьях, с заросшими тротуарами, как и с покосившимся забором с дырами.
