— Как вы себя чувствуете, Илана, болит что-то?
Ко мне обращается врач, скоро их будет много. Все стоят возле моей кровати, рассматривая точно подопытного кролика.
Я в больнице, слева от меня панорамное окно, на тумбочке рядом цветы в вазе. И все бы ничего, наверное, я заболела, со всеми бывает, если бы не одно “но”: я не знаю, кто такая Илана и почему они меня зовут этим именем.
Следующие несколько часов постоянные тесты и никто ничего не говорит. Я не могу вымолвить ни слова, на что врачи только перешептываются между собой. Вокруг меня куча незнакомцев и только ближе к обеду понимаю, что Илана — это я, просто у меня что-то с головой и я не помню почти ничего. Даже своей фамилии.
В руку что-то колют, просят выпить лекарство. Не насильно, вполне обходительно, и кормят здесь хорошо, но в больнице быть не хочется. Алина Павловна та, кто первая со мной входит в контакт без этих жутких проверок моей памяти:
— Как ты, дорогая?
— Кроме того, что я ничего не помню, нормально. Я давно здесь?
Отвечаю жестами. Я так общаюсь с пяти лет. Почему-то это точно помню. Была авария и мама погибла, а я потеряла голос. Навсегда.
Как ни странно, язык жестов я помню. Вероятно, мышечная память не стерлась, мелкая моторика работает и это хорошо, не то мне пришлось совсем туго.
Алина Павловна всего на миг сводит брови, а после тоже переходит на язык жестов:
— Не волнуйся. Со слухом у тебя нарушений нет, но видимо, с речевым аппаратом снова проблемы. Ты провела четыре месяца в коме, но кризис позади. Ты очнулась, тесты пока не очень хорошие. Илана, после травмы головы у тебя частичная потеря памяти и потребуется время на восстановление.
Она тоже врач, довольно молодая, строгая, внимательная. Алина Павловна как будто меня хорошо знает и это дает ощущение хоть какого-то равновесия, но есть еще кое-что: когда я начала просыпаться, то отчетливо видела чей-то силуэт рядом.
— Что-то еще хочешь спросить?
— Да. Кто меня проведывал?
— Ты кого-то конкретно видела?
— Не уверена. Вроде мужчину, но я не знаю.
— Здесь никого не было, только врачи. Возможно, это был сон или галлюцинации. Ложные воспоминания тоже могут случатся. Дай себе немного времени, с каждым днем тебе будет лучше.
Киваю и смотрю на свои ладони. Ухоженные, подстриженные ногти, я в чистой больничной сорочке, вокруг стерильность. За мной хорошо ухаживали, вот только я не помню ничего конкретного. Совсем.
— Что со мной такое…
Начинаю тяжело дышать, голова болит, аж в висках пульсирует и врач меня сразу одергивает:
— Илана, нервничать нельзя! Посмотри на меня, посмотри. Что последнее ты помнишь?
Напрягаюсь, сжимаю пальцами виски, стараясь вырвать хоть что-то из этой трясины. Словно пирамида прошлых лет сломалась, а кубики памяти смешались один с другим.
— Учеба. Вроде бы, я училась где-то или нет, я готовилась к поступлению. Не помню куда. Не помню даже этого университета.
— Хорошо. А сколько тебе лет?
— Восемнадцать. Недавно был день рождения.
— Угу.
Она что-то отмечает в своем блокноте, а я чувствую себя подопытным кроликом.
— Что еще?
— Не знаю, не уверена, но мне кажется, у меня есть семья.
— Кто именно, помнишь?
— Нет. Только то, что я сдавала экзамены вступительные и знала, что кто-то за меня болеет. Дурацкие воспоминания, лучше бы что-то конкретное.
— Не расстраивайся, так бывает. Память может возвращаться обрывками, постарайся не зацикливаться на этом.
— Есть еще кое-что.
Алина Павловна поднимает на меня взгляд.
— Слушаю.
— Я… я забыла. Извините.
Забыла что забыла, прекрасно, Илана, так держать!
Алина Павловна уходит и в следующие пару недель точно маленький ребенок я начинаю заново ходить, сама есть, делать привычные простые вещи и в целом, крошечными шагами возвращаюсь к жизни.
Каждое утро у меня в палате оказываются свежие цветы и вкусняшки, но больничные стены невероятно давят, о чем я не забываю напомнить Алине Павловне в очередной раз.
— Собирайся. Хватит тут киснуть. Пора домой, девочка.
Заключает она и я нетерпением собираюсь в место, которое она назвала своим домом и которое я не помню даже приблизительно.
***
— Добро пожаловать домой, Илана. Рад тебя видеть.
— И вам здравствуйте.
Отвечаю жестами дико смущаясь, потому что в больнице никто меня не понимал, кроме Алины Павловны и этот мужчина, похоже, воспринимает точно также.
— Не смущайся, я немного понимаю язык жестов. Меня зовут Дэн, я помощник. Здесь еще работает Валентина, охрана с Владом начальником, водители. Если тебе что-то будет надо, можешь обращаться к любому из нас, ну и номер Алины Павновны, уверен, у тебя уже есть.
Киваю, показывая Дэну телефон. Мне дали его при выписке, хотя я знаю, что Алина Павловна и так будет приезжать ко мне регулярно чтобы проверять мои раздробленные мозги.
Меня привезли в большой загородный участок с высокими воротами и кирпичным трехметровым забором. Похоже, я довольно богата или имею состоятельных родителей, но это еще пол беды, потому что сам дом просто великолепен. Двухэтажный с большой территорией, осмотреть всю которую я даже не успеваю. Вижу только, что здесь все очень красиво, много зелени, деревьев, хотя уже сентябрь и начали желтеть листья.
Густые тучи опустились на небо. Серо-синие, громовые и кажется, вот-вот польется гроза. Все немого торопливо, вижу что Дэн спешит и я не хочу доставлять неудобства. С силой сжимаю телефон в руке, наверное, я скоро увижу родственников.
Осматриваюсь. Здесь спокойно, ухоженно, тихо, хотя по ощущениям место для меня совершенно новое, чужое. Я точно здесь жила? Не помню.
Делаю шаг в сторону дома, а после откуда-то вблизи слышу истошный вой. Надрывный, такой громкий, жуткий, от которого кровь стынет в жилах и сердце ускоряет ритм.
— Здесь что, живут волки?
— Нет. Собаки на заднем дворе. Входи в дом, девочка. Уже темнеет. Скоро будет гроза.
