1. Пролог
Пролог
- Алиса! Алиса! Ты меня слышишь? – до меня доносится ее голос, будто отдаленное эхо.
- Где я? – медленно открываю глаза, оглядываюсь по сторонам. Не могу сразу понять, что происходит. Я дома, на диване, мои ноги укрыты пледом. Тем самым плюшевым пледом, которым я часто укрываю двойняшек, когда они засыпают со мной.
- Наконец-то ты пришла в себя. Ты нас так напугала! - возбужденно произносит, краснеет на глазах и протягивает стакан с водой. - Я сейчас вызову доктора.
Быстро встаю с дивана, осознаю, что произошло и от этой мысли хочется реветь навзрыд.
- Сколько прошло времени? Может им холодно? Может они хотят кушать? - чувствую, как мой голос охрип.
- Мы их найдем. Слышишь? Не раскисать!
Продолжаю глубоко дышать. Вдох-выдох… Ничего не помогает. Это какая-то глубокая яма, которую выкопали специально для меня.
- Все будет хорошо. Все будет хорошо, - обнимает меня за плечи, старается успокоить.
- Прошли почти сутки, я даже не знаю, где их искать, - от этой мысли сердце снова сжимается в груди, да так сильно, что темнеет в глазах. Сейчас я где-то там, на другом краю пропасти, которую не перепрыгнуть даже в два приема. Это такая боль, раздирающая мне душу, прожигающая сердце насквозь. И лишь один вопрос: а что дальше? Я не знаю, как это возможно пережить…
Мой мир рухнул. Сложился пополам. Я уже не плачу, слезы высохли в моих глазах.
- Мы их найдем, обязательно, - но ее слова не вселяют надежду.
Я отрицательно закачала головой.
- Они никогда, от меня ни на шаг. Знаешь, сколько я с ними говорила на эту тему? Я их хорошо знаю. Они мои дети. Мои милые, очаровательные двойняшки, - я представляю, что они исчезли, что их звонкие голоса больше не доносятся из детской комнаты и едкая чернота, как жесткий нокаут снова накрывает меня с головой.
Касаюсь волос дрожащими руками и едва удерживаюсь на ногах. Теперь сжимаю ладони в кулаки, прикрывая веки. Меня тянет куда-то вниз, к земле. Это такая магнетическая сила, которой сложно противостоять.
Мои дети - мой смысл жить. Я же не могу без них даже дышать.
- Полиция… Они найдут их, - Лика продолжает утишать.
А потом эта мысль приходит ко мне спонтанно. Я поворачиваюсь к сестре лицом:
- Мне кажется, я знаю, где они. Он забрал их у меня, - говорю почти шепотом.
- Кто? – удивляется, изгибает брови.
- Их отец, - продолжаю шептать. Кроме нас в комнате никого нет, только яркий солнечный свет, который нагло пробирается сквозь открытые окна.
- Ты говорила, что у них нет отца, - не перестает удивляться. – Точнее ты никогда об этом не рассказывала.
- Мне всегда сложно об этом говорить.
- Расскажи. В этом случае лучше не молчать.
- Это произошло восемь лет назад и мне казалось, я была так счастлива. Когда бабочки в животе, когда мандариновый рассвет, когда тонешь в радостной муке, потому что сердце неистово бьется в груди.
2. Глава 1
Глава 1
Восемь лет назад…
- У тебя сегодня во сколько заканчивается репетиция?
- Как обычно, планирую до восьми. Буду поздно, - она поправляет лямки рюкзака и лучезарно улыбается. В такие моменты она напоминает мне маму. Светлую, юную и самую родную. Сложно осознавать, что кроме Лики, моей зеленоглазой, младшей сестренки у меня больше никого нет.
Один как в поле воин, поэтому я всегда за нее волнуюсь. А она волнуется за меня, потому что думает точно также.
- Тогда я приготовлю ужин и буду тебя ждать.
- Не нужно, - ее миловидное лицо, которое усыпано едва заметными веснушками в один миг грустнеет. – Я хочу поехать к Артуру. Приеду утром, - легко произносит и заправляет свои огненно-рыжие волосы за уши.
- Не нравится мне твой Артур, хотя бы потому, что он намного старше тебя, - говорю со всей строгостью в голове. - Мама с папой этого точно не одобрили.
- Только не нужно вмешивать сюда родителей! – резко отвечает и на этой острой ноте мы прощаемся.
Она уходит уверенной походкой, а я продолжаю стоять в центре нашего двора, вдыхая прохладный, утренний воздух и смотреть ей вслед. Как же ты быстро выросла сестренка, как же стремительно летит время.
Мне хочется ее остановить. Да, Лика уже выросла и вполне имеет право на свою, взрослую жизнь, но мне так хочется оградить ее от всех проблем. Но я не права в том, что напомнила ей о них. Ведь мы стараемся не поднимать эту тему, хотя бы по той самой причине, что она видела… Видела, как они разбились под куполом цирка.
Ей было тогда шесть, мне десять, но я помню, когда нас привезли в детский дом, она перестала говорить. Совсем. Молчала, ночами плакала, хранила фотографию родителей под подушкой. Работа с психологами, дальше спецшкола из которой она сбегала при первой возможности. Прибегала в цирк пряталась в старом деревянном сундуке с металлическими оковами, который в итоге стал моим реквизитом, а теперь возможно, станет и ее.
И не смотря на трагедию, которая произошла – моя сестра Лика готова отдать жизнь цирку. Но она только пока учится. После школы сразу поступила в училище циркового и эстрадного искусства, а до этого, как и я занималась художественной гимнастикой. На Лику, как на спортсменку возлагали большие надежды, а она сразу сказала, что уйдет работать в цирк, как мама с папой, как и я. «Это наше семейное дело», - говорила она, когда ее приглашали на международные соревнования.
Нас с Ликой называли «опилочными детьми», потому что мы практически выросли за кулисами цирка, пошли по династии родителей. И наверное, ответ на вопрос: почему я всегда мечтала работать в цирке - отпадал сам собой.
- Алиса! Где тебя черти носят? – слышу я грозный голос Игнатьева. - Ты почему опаздываешь?
Игнатьев Леонид Прокофьевич – шпрехшталмейстер. Не знаю, сколько лет он работает в цирке, скорей всего об этом никто не знает. Но выглядит он для своих лет отлично. Возможно, потому что носит парик, подкрашивает свои закрученные усы, а еще хорошо умеет гримироваться.
- Извините, я не хотела.
- У нас представление! А ты не хотела! Давай марш переодеваться.
Я бегу, по дороге глажу Вильмонта, при виде меня он виляет своим пушистым хвостом.
- Прости мой четвероногий друг, но перед представлением мне запретили давать тебе угощения.
Вильмонт - на половину волк, на половину собака. У него разного цвета глаза. Один карий, другой – голубой. Но на самом деле, он очень дружелюбный. Удивительно, но он любит картошку в мундирах со сливочным маслом и яйца вкрутую.
Я быстро переодеваюсь. Мой костюм – обтягивающий, блестящий, ярко-синий, почти ультрамариновый. Удобное трико со вставками, самое главное, не скользящий.
И алый манеж кипит своей жизнью. Овации оглушают, когда я снова появляюсь за кулисами. Вот заканчивается номер Джона – дрессировщика тигров. Однажды тигр расцарапал ему грудь так, что он долго лежал в реанимации, его чудом спасли, но все равно вернулся на сцену.
