Антон Бахарев - Нежный человек

Нежный человек
Название: Нежный человек
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Нежный человек"

На Северном Урале есть таёжная трёхвековая деревушка Бахари. "Бахарь" означает "сказочник" и "говорун". Поэт Антон Бахарев – из этого затерянного уголка. Но его истории – не лубочные сказки. Это путешествие по собственной судьбе, в котором люди, кванты и звёзды вдруг складываются в живой заповедный космос.

Бесплатно читать онлайн Нежный человек


© Бахарев А., 2019

© Оформление. ООО "Издательство "Эксмо", 2019

“Лето: ничего личного…“

Лето: ничего личного —
Лето перенасыщено
Шумными листьями, тыщами
Истин различных.
Осень: ничего лишнего —
Единоличная истина,
Осень почти божественна —
Но беспомощна.
Мысли зимы болезненны,
Меланхоличные истины
В теле очеловечены —
И беспочвенны.
А по весне бессмысленны
И обезличены истины,
Почва – очеловечена.
В мире ничего вечного.

Про велик

Помню, было мне семь лет,
Мама
Подарила велик мне,
«Каму»,
В масле весь и со звонком —
Что ты! —
Новый велик у меня, с катафотом!
И я стал среди больших —
Равным!
И мужские на локтях
Травмы —
Всем на зависть пацанам
Прочим…
Я на велике с утра и до ночи!
Говорил я: «нипеля»,
«Цепка»,
И трещала в колесе
Щепка,
Прямо в ванной мыл его,
Дома,
Мазал велик каждый день солидолом.
Что мне «Школьник» и «Урал»
(Рама!) —
Лучше в мире не найти
«Камы»!
На четвертый свой этаж
Велик
На руках таскал я сам, еле-еле!
…Но однажды, среди дня
Прямо,
Кто-то взял – обворовал
«Каму».
Как хватило у него
Духу?
Все барашки открутил и сидуху.
Как я плакал-горевал,
Бедный…
С той поры прошло лет сто,
Верно.
Нету велика. Жена.
Скука.
До сих пор ведь не простил я ту суку.

“Уходя по гонобобель…”

Уходя по гонобобель
с небольшим, на час, лукошком —
заверни в клеёнку карту,
соль возьми, котёл и спички;
крепко-накрепко избу запри —
и каждое окошко
закрести, заговори —
как будто к чёрту на кулички
ты уходишь на полжизни;
кто расскажет, где придётся
шастать – ёрзая душою,
заражённой звёздным зудом,
по планете; с кем приспичит
коротать солёным пудом
нескончаемые зимы;
и когда идти – на вёслах,
на ходулях, под сурдинку,
по башкам, на вы, на помощь;
поперёк земной орбиты,
перепутав полдень, полночь;
по пещерам и сквозь грозы,
по пустыне и на льдине…
Уходя по гонобобель,
не забудь о карабине.

Гроза

Воздух вспух – и ринулся вон;
лес, разноголовьем косматым
шевеля, рванину ворон
в пламенные угли заката
сбросил; и наполнился ветер
шумом и сверканием листьев,
вперемешку; и в пересвисте
проводов рассыпался веер
искр; и над неистовым лесом,
где клубилась грозная сила,
вдруг свилась и книзу, отвесно,
треснула слепящая жила;
И… Прошло! Прошло стороной!
Лишь ошеломлённые избы
прошептали: «Боже ты мой…» —
и глядят с немой укоризной.

“…И там, где нет ноге моей”

…И там, где нет ноге моей
земли почувствовать опору
пустого места, и то в гору
уводят россыпи камней,
а то в дремучие долины
по склонам катятся ручьи,
швыряя камни; где лучи
на перекрестьях троп звериных
сквозь кроны воткнуты во тьму
глазниц белеющих скелетов;
где растопить не может лето
в ущельях снег и потому
уходит снова стороною,
ничто не требуя взамен;
и остаётся вновь зиме
кружить над строгою страною
и кутать грозные хребты
в свои торжественные шубы,
рядить в парадные тулупы
кедровой свиты их ряды;
и где замешкавшихся птиц
зима безжалостно и честно
хватает на лету за сердце
и в тишине бросает вниз…
Там ни единого нет места
душе почувствовать земли
опору. Потому вдали
хребты чарующе отвесны
и упоительна тоска
долин безмолвных, и в печали
так сладко умереть в начале
простого птичьего броска.

“Там, где вижу отраженья…”

Там, где вижу отраженья
чаек – чайки видят рыбок;
рыбки чувствуют движенье
чаек; мир подводный зыбок;
мир небесный – постепенен,
облака растут и тают,
испаряет солнце тени;
рассыпают чайки стаи;
серебрятся рыбки в небе,
облаков хватают крошки.
Ошалевшей чайки трепет.
Синева и звон немножко.

“Нашёл я оброненный в августе ножик!..”

Нашёл я оброненный в августе ножик!
Где кучу порезанных шляпок и ножек
Оставил, корзину свою перебрав.
Там нету ещё ни грибов и ни трав,
Но все обозначились наши дорожки!
А в погребе тесно проросшей картошке,
Как в теле слежавшемся тесно душе.
(Но это – про душу – банально уже)
И скоро народы пойдут в огороды!
Мужчина вонзает лопату в породу,
Жена его роется в прошлой ботве,
А дети картошку бросают – по две.
Но бабка следит и ругает лентяев —
Мол, дедушка не был таким вот слюнтяем,
Мол, вот был хозяин – в дому, в гараже.
(Но это – про дедушку – грустно уже)
И будет огромное светлое лето!
Приклеит деревни река изолентой
К бескрайнему лесу, покосам, полям —
И жизнью наполнится наша земля.
Хоть полнится смертью… А в августе бабку
Мы следом за дедом схороним. И зябко
Так станет в осеннем дожде на душе.
(И это – про осень – понятно уже)

“Скучно тащится по Каме…”

Скучно тащится по Каме
Теплоходик с пермяками.
Ветер морщит гладь реки,
Замерзают пермяки.
А по берегу, по Каме,
Пьянь гуляет с кулаками —
И сжимает кулаки,
Дураками дураки.
То ли дамы с господами,
То ли бабы с мужиками,
Тоже ходят вдоль реки,
Поправляя парики.
Дети бегают по Каме
С разноцветными шарами.
Ветер морщит гладь реки,
Шарик рвётся из руки…
Если вечером над нами
Вдруг прокатится цунами —
То останутся на Каме
Только шарик с облаками.

“Посередине года – солнце…”

Посередине года – солнце.
А по краям – снега, снега…
Год – наподобие колодца
В душе. Белеют берега.
Позёмки стылые струятся
И пеленают сонный взгляд.
И остаётся потеряться —
Там, где июльские горят
Часы, минуты и секунды,
Где пепел улетает вверх
И укрывает снега груды —
И тает снег.

“Ни разу не слышал свирели. Свирели…”

Ни разу не слышал свирели. Свирели
Как будто бы в небе весеннем дрожали.
Свирели как будто бы разоружали,
А мы как по нотам – зверели. Зверели
В бессильной тоске по покою,
Зверели как следствие собственной смерти.
Свирели срывались, сверлили как смерчи,
Я верил во что-то такое – такое,
Что тоже зверел, поднимаясь по нотам
К весеннему небу, как будто впервые.
Стараясь меж выдохами в перерыве
Вцепиться хотя бы в кого-то, в кого-то.

Нежный человек

Летняя прохлада,
Оттепель зимой…
Нам так мало надо:
Небо над землёй
И земля под небом;
Только и всего —
Не растаять летом,
Не застыть зимой.
Человеку есть чем
Пить и есть чем есть —
Чтобы было вечно
Тридцать шесть и шесть,
Но июль взорвётся,
Но сожмёт январь —
И под носом звёзды
Видит божья тварь.
Будто нету неба,
Будто бездна – тут,
Будто в ветках вербы
Космосы растут,
И вселенский холод
Мир сковал навек…
И лежит – расколот —
Нежный человек!

Иван-чай

Иван-чай стоит на Иване,
Упираясь корнями в плечи:
«Папка, папка, давай повыше!
Там же дяденька к нам пришёл!
Он сегодня натопит баню,
Станет ножкам твоим полегче,
И крапиву порубит на крыше —
Заживём мы с тобой хорошо!»
И Иван поднимает сына
Что есть силы: «Зови, сыночек!
Пусть тебя к моей Марье сносит,
Я-то вовсе уже старик…»
А кругом нарывает малина,
Земляника тайком кровоточит.
И неслышно о чём-то просит
Ослепительный детский крик.

“То ли снегирь взорвался…”

То ли снегирь взорвался,
То ли рябины плакали,
То ли пропойца плевался,
То ли избитыми лапами
Кот наследил – не ведаю.
Вижу деревья голые,
Тропку окровавленную,
Мальчик идёт в школу.

“…И вновь песчаная дорога”

…И вновь песчаная дорога
Меня уводит в сонный бор,
Где сосны в солнечных потоках
Молекулярный соль-минор

С этой книгой читают
В этой книге собраны стихи замечательного поэта-лирика, поэта-прозаика, он пишет и о любви, и о природе, о стихах, много стихов религиозной лирикой, гражданской лирикой, о поэтах-шестидесятниках, таких, как А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Б. А. Ахмадулина, Е. А. Евтушенко, В. С. Высоцкий, наш классик С. А. Есенин, В. В. Маяковский, а также философская лирика. С. Н. Поздняков начал писать стихи ещё в XX веке, в конце, а продолжает писать
Этот цикл возвращает в поэзию знаменитый образ. Искусство, как смысл существования. Искусство, как высшее предназначение творца. Поэзия – сама башня. Поэт – ее заключенный. Искусство ради искусства. Молодой поэт оценивает творчество его предшественников, современников, собственное творчество. Однако центральный и важнейший для автора образ – слово. Великое, вечное. Рассуждениям о нем, о его судьбе и назначении и посвящен этот цикл.
Сборник стихотворений, объединённых одной тематикой, которую можно отнести к философской лирике.
В сборник вошло более 150 произведений, созданных в период с 2010 по 2018 годы. Любовь и расставание, полет и падение, жизнь и смерть, развитие и увядание – нашли свое отражение в творчестве поэта. Вы готовы?
Новая серия книг Николая Курдюмова, самого известного в нашей стране популяризатор природного земледелия и эффективного садоводства – долгожданный подарок для миллионов поклонников садового мастера, как он сам себя называет. Здесь вы найдете как материалы из уже полюбившихся изданий, так и новые, об открытиях и приемах, позволяющих собирать экологически чистый урожай, причем без особых усилий.Инструменты и различные приспособления существенно обл
Новая серия книг Николая Курдюмова, самого известного в нашей стране популяризатор природного земледелия и эффективного садоводства – долгожданный подарок для миллионов поклонников садового мастера, как он сам себя называет. Здесь вы найдете как материалы из уже полюбившихся изданий, так и новые, об открытиях и приемах, позволяющих собирать экологически чистый урожай, причем без особых усилий.Выращивать урожай по старинке в век скоростей и новых
"Автоматизация. 300 запросов для ChatGPT" – это книга, которая поможет людям использовать ChatGPT для автоматизации ряда задач, связанных с анализом, классификацией, генерацией и переводом текста. Книга предназначена для тех, кто хочет сделать свою работу более эффективной и быстрой, используя современные методы и инструменты. Книга содержит 300 примеров запросов для ChatGPT, которые помогут читателям достичь нужных результатов в своей работе.
Литературный цикл «Братва». Это продолжение истории о жизни ребят, о хулиганской любви и порою жестоких ошибках в поведении к близким людям.Она ждала его всю свою жизнь, разделяя с ним беды, горе и все трудности. Он не тот – он другой. Не водил ее по ресторанам и не возил на острова. Она возила в тюрьму ему передачи и ждала, ждала, ждала…Чувства не скроешь, даже если ты жестокий и дерзкий. Она знала – так может любить только он – её любимый хулиг