В какой-то момент Фима почувствовала, что к ним присоединился ещё один человек. Милица взяла её за плечи, а тот второй – за ноги. Не способная пошевелиться, она могла только наблюдать за небом, которое безучастно смотрит, как её несут по сорока девяти ступеням, которые, извиваясь, тянутся ко входу в маяк. Было слышно, как возмущаются чайки, когда люди ступают совсем близко к гнёздам. Пернатые любили эти ступени и по весне гнездовались там, никакие уловки смотрителей не работали. Несколько птиц с громкой руганью пролетели над Фимой, одновременно безучастные и суетливые.
И вот небо исчезло. На его смену пришёл каменный потолок где-то чертовски высоко. Нести Фиму как раньше уже не могли – слишком крутые пролёты нужно было преодолеть: стальные лестницы были практически вертикальными.
– Здесь нормально. Клади её, – скомандовала Милица, и Фима ощутила под спиной холодный бетонный пол. – Спасибо, милый, подожди меня теперь дома.
Послышались тихие шаги, и через секунду над Фимой вновь возникло лицо женщины. Глаза окончательно вернули свой настоящий оттенок, и сходство стало очевидным. Теперь Фима видела и другие общие черты: у Красибора были её нос, высокий лоб, схожая мимика. Фима внутренне сжалась, ругая себя за невнимательность: как можно было сразу не увидеть, насколько похожи были мать и сын?
– Дорогая, я не хочу тебе вреда, – мягко сказала Милица, и Фима почувствовала, как женщина приподняла её голову и подложила под затылок что-то мягкое. – Но причиню его, если придётся. Сейчас я немного ослаблю заклятие. Ровно настолько, чтобы мы с тобой могли поговорить, хорошо?
Фима рада была бы как-то отреагировать на её вопрос, но не могла.
– Обещай мне, пожалуйста, не кричать. Не то чтобы тебя тут кто-то мог услышать, милая, на много десятков километров вокруг ни души. Но я та-а-ак не люблю все эти крики, фу! – она поморщилась, а потом тихо шепнула: – Двигноути.
И немного покрутила указательным пальцем по часовой стрелки, буквально пол-оборота. Фима моргнула. Потом ещё и ещё. Пересохшие глаза были счастливы возвращению этой способности. Затем девушка едва прижала губы к зубам, просто чтобы проверить, может ли теперь ими шевелить. Могла. Но показывать этого не стала. Она перевела взгляд на Милицу и замерла.
– Ну что ты таращишься на меня, девочка? – женщина требовательно скрестила руки на груди и чуть топнула носком ботинка. – Скажи мне что-нибудь.
Фима молчала. Милица присела рядом и схватила рукой её щёки, больно сжав их и надавив на зубы. Чертовски сложно было не зашипеть от боли, но Фиме удалось. Усилием воли она не шевельнулась, не поморщилась и лишь испугано глядела на женщину.
– Ты маленькая лгунья, – прошипела Милица и сдавила щёки сильнее, вынуждая Фима открыть рот.
Она ухватилась пальцами за кончик её языка и впилась в него ногтями. Рот наполнился острым вкусом крови, от боли хотелось завизжать. За секунду до того, как у Фимы закончились силы терпеть и разыгрывать этот спектакль, Милица отпустила её и брезгливо вытерла руку о подол платья.
– Ну хорошо, хиленькая ведьмочка, поверила. Двигноути.
Ещё пол-оборота указательным пальцем в воздухе. Фима резко выдохнула и издала болезненный стон. Большим облегчением было то, что ей не нужно было больше удерживать каменное лицо, когда на самом деле было чертовски больно.
– Ну слава Богу и богам, – Милица закатила глаза и возвела руки к небу. – Душам и духам, она снова может говорить.
– Что тебе надо от меня?! – рявкнула Фима.
– У-у-у, ещё и дерзкая, – женщина встала на ноги и принялась расхаживать по помещению.
– Какого чёрта, Мила?! – не унималась Фима. – А нет, Милица? Тебя же так зовут? Ты хоть представляешь, что происходит с…
– Представляю, – перебила её женщина.
– Но как же…
– Как же я что? – Милица снова села перед ней на корточки и нависла сверху.
– Оставили мужа умирать.
– Так то с его согласия, – пожала она плечами.
– И с согласия Красибора?
– Ох, Крас, Крас, Крас… – Милица сцепила руки в замок и прижала их к губам. – Думаю, я плохо его воспитала.
– Что?..
– Лезет всё время под ноги, мешает, – женщина поморщилась, переполненная недовольством. – Всё время собой рискует. Сколько можно спасать этого несносного мальчишку?!
– В капкане хорошо спасали, ничего не скажешь, – процедила Фима сквозь зубы.
– Он не умер бы там, если ты об этом. Я преподала ему урок.
– Его еле вытянули, больная ты стерва!
– Его бы вытянули в любом случае. От моей руки его сердце не остановится, девочка. Никогда. Чего не скажешь о тебе.
Милица ухватила её за подбородок и повертела туда-сюда.
– Вот твоё остановлю и не чихну. Если только ты не сделаешь то, что должно.
– Краса это убьёт, – прошептала Фима, всё ещё не в силах вырваться из хватки.
– Ну да, твоя смерть его расстроит, конечно. Я заметила, что вы, два дурачка, прикипели друг к другу. Но первая любовь всегда несчастна, се-ля-ви.
– Нет. Его убьёт то, что за всем действительно стоишь ты. Ты же его мама, Бога ради!
– Хитро, – губы Милицы вытянулись в хищной улыбке. – Давишь на мои материнские чувства.
– А они есть вообще?
Воздух вдруг выбило из лёгких: тяжёлый удар обрушился на бок девушки. Милица снова замахнулась ногой и пнула её изо всех сил, приговаривая:
– Во мне материнской любви больше, – удар, – чем во всём, – снова удар, – мире!
Из-за пинков Фима перекатилась на живот. Она тяжело дышала, упёршись лбом в бетон. Одну из её рук подмяло под тело, и она воспользовалась этим, чтобы попробовать пошевелить пальцами. Девушка чуть не заплакала от облегчения, поняв, что может пошевелить указательным и средним пальцами. Это уже что-то.
Милица схватила Фиму за шиворот и резко дёрнула на себя, переворачивая обратно. Её лицо разрезал пополам злобный оскал, глаза налились кровью:
– И ты, дорогая моя, поколдуешь во славу моей материнской любви.
– Чего ты от меня хочешь? Ты и без меня сильна, это же очевидно!
– Уж посильнее тебя, – Милица презрительно хмыкнула и подняла один уголок губ, – да не хватает твоего дара. Он, конечно, уникальный. Не знаю, почему Бог и боги, души и духи вручили его тебе, такой бесполезной вошке.
– Вам нужно заклинание, – поняла Фима.
– Умница, – довольно протянула Милица. – И я получу его с твоим сотрудничеством или без него.
– Я тебе помогать не стану!
– Никто и не рассчитывал. Но ведь есть и другие способы. Например, я могу вырезать твои органы.
Милица опустила руку во вместительный карман платья и вытащила из него кривой кинжал: лезвие «ломалось» в двух местах и формировало своеобразную змейку. По серебристой поверхности бежали забытые буквы, формируя тексты заклинаний. Такие кинжалы подходили для ритуалов. Страшных и смертельных.
