В моем кармане была только звонкая мелочь, а на банковской карте минус три с половиной рубля, которые я остался должен за обслуживание. Проходя мимо супермаркета, я остановился, чтобы пересчитать мелочь в кармане, надеясь, что ее хватит на полбуханки хлеба. А если ещё повезет, то и на газировку, разумеется, самую дешёвую. Я пересчитал, ее хватало только на хлеб. Помявшись возле супермаркета, я увидел нищего, который просил милостыню.
"А, черт возьми, – подумал я, – пусть лучше он забирает! – и отдал ему мелочь". Я уже собирался уходить, как вдруг услышал слова, сказанные мне в спину. "И никогда не отчаивайся, – сказал голос за спиной. – И помни про дыню". Я офигел, подумав, что у меня от голода начались галлюцинации слухового типа. А обернувшись, убедился в этом, ведь старика уже и след простыл. В общем, тех последних денег было не жалко, потому что я всё равно шел топиться. Ну а мелочь не настолько тяжёлый груз, чтобы она могла моментально меня утянуть на дно. Гораздо тяжелее был мой камень на сердце. "Вот он и утянет меня ко дну за полсекунды, – думал я, отправляясь к мосту, чтобы свести счеты с жизнью на голодный желудок".
"…И помни про дыню, – повторил я последние слова, которые мне почудились, и усмехнулся, потому что первая часть этого загадочного послания была мне не интересна". Ну что это значит, вот это "никогда не отчаивайся", когда я уже отчаялся на полную катушку ещё пять лет назад. Хватит мене уже "не отчаиваться", мне уже всё равно. Внезапная лёгкость охватила меня. Я даже уже не думал о том, что потерял всё, было легко на душе, ведь терять уже было нечего. Кроме собственной жизнь, но плевать на нее, кому она нужна, если она мне не нужна самому.
По пути к мосту я проходил знакомые места, нисколько не обращая на них внимание, даже для того, чтобы попрощаться. Не люблю эти сопли-вопли, слезы-слюни и всяческие ванильные прощания, но боковым зрением я случайно зацепил… дыни. Большие такие, огромные "торпеды". Это было странно, ведь я их никогда не замечал. Почему–то остановился и подошёл к торговцу без всякой затеи в голове.
– Какую вам? Выбирайте! – сказал азербайджанец среднего возраста.
– Да никакую, нет денег, – ответил я, ведь денег у меня не было, как впрочем и желания поесть дыней.
– Да ладно! – махнул торговец рукой. – Я подарю, а то уже портятся. Куда их девать? Почему бы и не угостить хорошего человека, – быстро сказал он, – протянув мне огромную дыню. – Слаще не бывает! – добавил он, и я поймал себя на мысли, что уже топаю с дыней, огромной дыней в руках своим привычным маршрутом. Всё произошло так внезапно.
Почему–то по пути с дыней я начал думать о том, как меня найдут водолазы с дыней в руках, или расскажут прохожие в новостях, как один придурок прыгал с дыней. Мне стало как-то неловко, поэтому мысленно я стал искать глазами человека, чтобы ее передарить. Ну а чего, мне подарили, подарю и я. Всё-таки в воду кидаться с ней не хотелось, не хотелось мне выглядеть нелепым после смерти. С меня хватило и при жизни.
Все, кому я хотел предложить дыню, как будто сторонились меня, мне это было не приятно. Ну а куда ее девать? К себе что ли привязать или засунуть под футболку, чтобы меня приняли за беременную женщину? Нет уж. Поэтому я настойчиво глядел по сторонам, чтобы разглядеть потенциального счастливчика, которого я осчастливлю дыней. Конечно, меня немного задевало, что я должен заниматься этой фигнёй в последние минуты жизни, но я уже давно понял, что жизнь несправедлива, так что ж пенять на нее в последний раз.
Случайно среди прохожих я увидел девушку, которая шла, браво ставя ногу, и сосала чупа-чупс. Я подумал, что и моя дыня ей будет не лишней. По крайней мере, подойдёт под ее жёлтые колготки, дополнит образ. Стыдливо пряча взгляд, я шагнул к нему навстречу и протянул дыню. "Это вам. Дарю, – быстро произнес я, надеясь в кротчайшие сроки ретироваться".
– Чё? – спросила она, высунув изо рта чупа-чупс, а в носу у нее блеснул пирсинг.
