Введение
Человек – существо мыслящее и рефлексирующее. Ему недостаточно просто иметь пищу и питьё, жилище и одежду, а также делать ещё кое-что, как мудро замечали К. Маркс и Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии». Рано или поздно он неизбежно задаётся вопросом: ради чего всё это? Зачем я живу, дышу, переустраиваю Землю, ращу детей? Для чего эта суета сует, если однажды меня не станет, а мои тщетные жалкие трепыхания бесследно канут в неизмеримой безграничной толще пространства и времени?
В попытках разрешить данную проблему, некоторые приравнивают человека к насекомому, орбита существования которого заранее жёстко предопределена средой обитания. Древнегреческий философ Эпикур и его последователи гедонисты, по существу не оспаривая данного тезиса, полагают, что при всём при том человек создан для изысканного наслаждения. Отчасти их позиция афористично выражена в словах вечно пресмыкающегося Ужа в рассказе М. Горького «Песня о Соколе»: «Рождённый ползать – летать не может!».
С ними категорически не согласен Емельян Пугачёв, который в повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка» говорит, делая выбор между прозябанием ворона и дерзанием орла: «…нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст!».
Небезызвестный российский писатель А.Битов и вовсе настаивал на том, что искомый смысл недоступен, ведь для людей «диапазон божьего благословления от недоумения до конечного недоумения»1. Ему вторят и мистики, заявляющие, что предназначение человечества однозначно объяснить невозможно, поскольку мир зависим от действия неких сверхъестественных сил.
Зато великий античный мыслитель Аристотель полагал, что целью всех человеческих поступков является счастье, которое состоит в осуществлении сущности человека, заключающейся в мышлении и познании.
К. Циолковского подобная созерцательность не устраивала, и он считал, что мы движемся к будущему, состоящему в экспансии в космос и заселении вселенной.
А вот религиозные деятели христианского толка проповедуют то, что дети Божьи в бесконечной перспективе придут к постижению Бога и слиянию с ним. Фома Аквинский формулировал это так: «Бог по своей сущности является счастьем, которое не принадлежит ничему иному». И далее продолжал, что каждый может быть счастлив только в той мере, в какой он приближается к Богу, т. е. к Тому, Кто сам по себе есть Счастье2.
Максим Горький поступком своего героя Данко (рассказ-поэма «Старуха Изергиль»), который вырвал своё пылающее сердце из груди и осветил во мраке путь своему племени, видит предназначение человека в служении людям.
Пантеизм и материализм провозглашают, что цель жизни человека – в ней самой. Существуют и иные точки зрения.
Поразительно, почему все они, говоря на одну тему, отвечают столь по-разному? Может быть, просто смотрят на один и тот же предмет с различных сторон? Увы, не всё так прозаично. Здесь мы сталкиваемся с тем положением, что смысл (как констатируют в таких случаях) – понятие подразумеваемое. Сущность и содержание его прямо зависит от глубины знаний о предмете, от мысленного проникновения в его сущность конкретным человеком. Так, например, бумеранг для аборигена – это и привычное и надёжное охотничье оружие, и амулет, приносящий удачу; для бестолкового в этом отношении неофита-британца – источник повышенной опасности, который непредсказуемо может прилететь обратно и ударить метателя по лбу.
И всё-таки, в свете вышеизложенного, кто же прав из вышеперечисленных мыслителей? Где истина? И возможно ли её установить?
Отвечаем: возможно, если верно и досконально владеть тематикой. То есть тем, что есть человек, и что есть мир, в котором он живёт. Но для этого, прежде всего, процесс нашего познания должен базироваться на принципе объективности.
Под объективностью понимается действительная принадлежность конкретному объекту, явлению, процессу материального мира определенных признаков или свойств, наличие которых не зависит от воли или желания человека. Последняя оговорка означает, что признаки или свойства, в самом деле, присущи вещи, их наличие не связано с тем, рассматривает, трогает и постигает устройство вещи – Эпикур или Битов.
Потому мнения, выводы, оценки людей должны быть сопоставлены с объективной реальностью, проверены на окружающем мире. Помимо органов чувств человека, при необходимости, свойства должны быть измеряемы приборами, воспроизводимы экспериментально, пройти поверку практикой, чтобы их результаты не были обусловлены воззрениями (по выбору), например, Аристотеля или Циолковского.
Допустим, определить, кипит ли вода в чайнике, возможно зрительно или на слух: услышав её клокотание или увидев бурление. Органы чувств нормального человека в определённых пределах способны фиксировать подлинность протекающих процессов, а потому на основе этого познающий субъект способен делать истинные выводы и совершать адекватные поступки. Вместе с тем, впору установить факт кипения и посредством измерения температуры воды прибором. Если термометр показывает 100 градусов по Цельсию (при обычных земных, в том числе атмосферных условиях), то это свидетельствует о том, что воды достигла означенной фазы. И эта объективная конкретная истина в данных исторических условиях неопровержима как для христианина, так и для воинствующего атеиста.
При разрешении более сложных проблем так называемые органолептические методы исследования (непосредственно органами чувств человека) оказываются бессильны. Так, глаз человека устроен таким образом, что не способен отчетливо разглядеть предмет и его детали, если его размеры меньше, чем 0,1 миллиметра. Оптический же микроскоп способен увеличить изображение объекта в 2000 раз. И с помощью такого прибора в середине 17 века голландский естествоиспытатель А. Левенгук открыл вообще не известный ранее всем без исключения землянам мир микроорганизмов. Следовательно, различного рода приборы (зачастую) – незаменимые помощники и для учёных, и для обычных людей в изучении мироздания.
Источником познания и критерием истинности выводов и адекватности поступков человека является и всемирно-историческая человеческая практика, основанная на выявлении закономерностей в результате многократных и длительных наблюдений за определёнными явлениями или как итог поставленных экспериментов, выводов из хозяйственной деятельности. Так, античные философы Анаксимандр и Гераклит, обобщая наследие предшественников, а также свой личный опыт, сделали всеобъемлющий вывод о рождении конкретных вещей, которые со временем неизбежно разрушаются. Спустя более двух тысяч лет И. Гёте, известный своими диалектическими воззрениями, повторил их постулат в «Фаусте», заявив устами своего героя: «Всё, что возникает, достойно гибели». То есть, с бытия Гераклита прошли эпохи и эпохи, но выдвинутый им принцип остался неопровержим, ибо был основан на действительно существующих фундаментальных процессах. Ни одного исключения из этого правила за все время научных исследований и бытовых наблюдений найдено не было.
