Арсентий Павлович Зорин пробежался взглядом по листку с пометками к выступлению, кивнул, положил листок в кожаную папку с золотым логотипом «Телефорвард», взглянул на часы и поднялся с массивного кожаного кресла. До совещания оставалось десять минут. Обычное ежегодное мероприятие – утверждение бюджета на новый 2003 финансовый год.
Зорин взглянул на себя в зеркало и удовлетворённо кивнул. Для своих семидесяти лет он выглядел отлично: сухопарый, загорелый, благородная седина, элегантный костюм из английской шерсти. Арсентий Павлович поправил причёску, надел очки и взял со стола папку. Он уже собрался покинуть свой роскошный директорский кабинет, когда в кармане пиджака завибрировал мобильный телефон.
– Слушаю! – произнёс Зорин и взглянул на часы.
– Здравствуй, Арсюша! – послышался ласковый старческий голос.
– Добрый вечер! – ответил Арсентий Павлович, неприятно озадаченный фамильярностью собеседника.
– Как дела? – продолжил незнакомец.
– Простите, с кем говорю? – раздражённо спросил Зорин. – У меня сейчас нет времени для праздных бесед.
– Изволь, мой дорогой. Меня зовут Лев Аронович Бернштейн. Но ты, вероятно, помнишь меня по имени Лёва Кац, – продолжил голос в трубке.
Арсентий Павлович замер. Редко услышишь в телефоне голос с того света. А собеседник продолжил:
– Что молчишь? Гадаешь, я ли это на самом деле? Уверяю, это я.
– Но… я слышал, что ты давно умер после тяжёлой болезни! – наконец выдохнул Зорин.
– Слава богу, обошлось, выздоровел. Думаю, нам стоит встретиться и в спокойной обстановке кое-что обсудить, – промурлыкал Лёва.
– О чём это ты?
– О деньгах, разумеется. Согласно нашему договору ты кое-что должен мне. По самым скромным подсчётам, с учётом набежавших процентов за просрочку это семь миллионов пятьсот две тысячи долларов.
– Но при чём здесь ты? Деньги давал мне Клим! – воскликнул Зорин.
– Ошибаешься, Арсюша. Ты, видимо, уже просто не помнишь. Клим лишь распорядился выдать тебе деньги, но давал их тебе я. Точнее, моя компания «Ориент», которая жива по сей день. Так что, как ни крути, но должен ты «Ориенту», что значит мне. Я на всякий случай привёз с собой копию договора. Вдруг ты что-то забыл или потерял свой экземпляр.
– Лёва, но это… несколько неожиданно… – растерянно произнёс Арсентий Павлович.
– Понимаю, – согласился Лёва. – Завтра вечером я должен быть в Вене. Иду на шестьдесят третий праздничный концерт Венского филармонического оркестра под управлением Николауса Харнонкура. Нечто потрясающее! Не хочешь со мной? Могу поспособствовать с приглашением.
– Спасибо, но, к сожалению, не могу. Дела.
– Очень жаль. Я заскочил на денёк в Москву исключительно ради тебя. Остановился в гостинице «Пекин». Давай сегодня, когда закончишь своё совещание, встретимся у меня в гостинице. Посидим в ресторане, поговорим. Уверен, мы найдём решение нашей проблемы. Есть множество вариантов. Я всегда за то, чтобы все проблемы решать миром. Если, конечно, это возможно… Только, Арсюша, я тебя умоляю! Не питай иллюзий, что с моим отъездом всё само как-то рассосётся. Я за тобой уже давно приглядываю и знаю о каждом твоём шаге. Мне достаточно щёлкнуть пальцем, и твоя прекрасная жизнь рухнет в течение месяца. Но мы же оба этого не хотим, правда? Давай не будем портить друг другу новогоднее настроение! Хорошо?
– Откуда ты знаешь про совещание? – вырвалось у Зорина.
– Господи, Арсюша, я же тебе уже сказал, что знаю о тебе всё! На протяжении семи лет я с интересом наблюдаю за тобой и твоим бизнесом. Искренне восхищён твоими успехами, особенно тем, как ловко ты петляешь от налогов. Я знаю, где ты живёшь, кто твои ближайшие друзья и деловые партнёры, какие ты любишь марки автомобилей, где и с кем предпочитаешь отдыхать. Да много чего ещё… – произнёс Лёва.
– Ладно, – после непродолжительного молчания осипшим голосом произнёс Арсентий Павлович. – Но я не могу точно сказать, во сколько освобожусь.
– Да ничего страшного, я ложусь поздно, – промурлыкал Лёва. – До встречи, Арсюша. – И телефон отключился.
Арсентий Павлович сунул телефон в карман пиджака и какое-то время неподвижно сидел в кресле, глядя в пустоту.
Семь лет назад он совершил одну очень типичную для того времени глупость. Для развития бизнеса срочно нужны были деньги. Банки в кредите отказали, никто из знакомых помочь тоже не мог. Тогда он обратился к известному московскому авторитету Климу, и тот выручил. По его распоряжению финансовый директор Клима Лёва Кац предоставил Зорину два миллиона долларов сроком на четыре года под вполне разумные проценты. Дела у Арсентия Павловича шли прекрасно, он спокойно гасил задолженность и к истечению срока займа намеревался без надрыва окончательно рассчитаться с Климом. Но через два года Клима убили, и его империя очень быстро развалилась. Кто-то из его людей надолго сел, кто-то погиб в бессмысленных конкурентных войнах, а кто-то просто исчез. У Лёвы Каца выявили неизлечимое заболевание, но он, плюнув на рекомендации докторов, уехал доживать последние дни куда-то в Новороссийск. Вскоре прошёл слух о его смерти. Возвращать долг больше было некому. Осознав это, Арсентий Павлович с облегчением выдохнул и расслабился, решив, что Бог, видимо, всё же существует. А исчезновение кредиторов – это награда небесного отца за праведный, упорный труд.
И вдруг по прошествии стольких лет откуда-то из небытия выныривает Лёва Кац и угрожает разрушить его жизнь!
«Старый хитрый мерзавец! Пропади ты пропадом! Даже смертельная болезнь не вогнала тебя в землю! Что ж, встречусь, послушаю, что ты скажешь, старый плут. А там видно будет, что и как…» – рассудил Арсентий Павлович и, вскочив с кресла, нервно заходил по кабинету. Наконец, немного успокоившись, взглянул на часы. Совещание должно было начаться через пару минут. Без него оно, конечно, всё равно не начнётся, но Зорин ужасно не любил куда-либо опаздывать.
