И всё это полностью удовлетворяло Этическим уравнениям.
Мюррей Лейнстер
Облака плыли в нестерпимо ярком небе. Горело солнце. Пыль и жара были где-то совсем рядом. На пульте шел прием телефонных звонков, запись в журнал регистрации хозорганов, проверка сигнализации и прочие рабочие моменты. Время текло медленно и скучно. Без конца звонил телефон. Большая тяжелая трубка повторяла одни и те же фразы. Схема приема объектов под охрану была проста. Все сдающие под охрану продавцы или владельцы квартир, или другие люди назывались хозорганами. Они должны сдать объект под охрану и так же при снятии его с охраны назвать кодовое число.
Разговор был короток:
– Алло, говорите громче, 23-25? Кто сдал? Мальцев? Моя фамилия Ди-ми-ден-ко, не Димденко, и не Димидиенко, и не Дмиденко. Не ломайте мне руки. Сейчас проверю. До свидания.
– Алло, 03 -12, кто сдает? Петров, а Иван Иванович? Всего хорошего, Димиденко Лариса…
– Ха-ха-ха, вы как всегда шутите, красавица…
– Вы ж не видели меня…
– До свидания.
– Алло, кто снял? Назовите кодовое число, что забыли? Здрасьте. А вспомнили, 65-15? Хорошо, фамилию свою не забыли? Танечка? Вы в своем репертуаре. Ладно, Димиденко, моя фамилия Димиденко.
– Уф, ну и жара разыгралась, к дождю, наверное, духота какая, – по привычке вслух сказала я, поправила прическу, пышную копну подкрученных на ночь в бигуди тёмно-русых волос.
Успокоилась. Хотела глянуть в зеркало, но в разбитый осколок зеркала не принято смотреться. Я и так знала, что на мне давно немодная болотного цвета блузка-батик с вышитой пальмой на кармашке и юбка годе. Глаза я красила густо, подводя длинные стрелки, удлиняя круглые распахнутые глаза. Не глядя сунула руку в сумку и достала блестящую перламутровую помаду, не глядя же быстро смазала губы.
Работала по инерции, в голове прокручивая картину переживания вчерашнего дня: последние слова мужа Ивана, естественно о разводе, и мечтала, как бы отомстить своему когда-то обожаемому мужу путем измены. Для измены кандидат жил напротив.
Несколько лет безуспешных ухаживаний. Кричания под балконом. Антибанов Сашка. Я вздохнула. Всё-таки в девяностые годы при полном развале Союза мне повезло… Так думала я, и мысли окутывали меня, неустанно сверлили мозг и не давали покоя. Работа была не пыльной и спокойной. Брат Николай помог найти. А как без блата в наше время? Брат работал в отделе охраны начальником пульта и уже дослужился до старшего лейтенанта, и продвинул мою кандидатуру в освободившееся тёплое местечко.
Все кто был в Поссовете давно ушли домой, а мне предстояла ночь еще длиннее, чем день. Когда она настает, становится жутко и тихо. Здание поселкового совета стоит на окраине города в поселке Зачаганск. Это небольшой пригород за рекой Чаганом. Рядом школа № 20, и между школой и Поссоветом лесок.
Недавно в этом леске солдаты чуть не изнасиловали девушку, знакомую моей операторши. Она прибежала зареванная на пульт, и Ирина Захаркина помогла ей справиться с неудачей в жизни, успокоить по-житейски.
– Не думай об этом, Манька, – говорила Ирина, – успокойся. Мы пойдем в часть и заяву накатаем. Или я скажу соседскому Вовке, он соберет ребят, и набьем их подлые солдатские хари! Что, думают, нас защитить некому?
Значит, недалеко был солдатский КПП и их служивые здания. Еще пара пятиэтажек и частный сектор. Недавно стали давать тут землю под застройку домов. Работу брат Коля нашел мне такую, где я была бы одна. Неуживчивый характер и неумение подчиняться сослужили мне плохую службу. Когда я впервые вошла в комнату, мне сразу не понравились клиенты, матерящиеся при сдаче объектов.
С улыбкой вспомнила, как бросив служебное помещение, я пошла в кинотеатр, выяснять отношения. Гневно спрашивала кассиршу кинотеатра «Дружба»:
– Девушка, с какой стати вы матерились и кричали на служащую охраны пульта? То бишь на меня, – важничала я.
Смущенная девушка лет так-эдак сорока отвечала, не ожидая наскока из-под угла:
– Вас как зовут?
– Орхидея Ивановна! Вам зачем? Я не знакомиться пришла! – требовательно и с силой нажимая на фразы, с ехидцей, присущей всем потомственным уральским казачкам, резко говорила я.
– Да вы простите, запарилась. Я на пульте всех знаю, а вы кто, новенькая? – не переставая отпускать толпившихся в кинотеатр детишек, отрывала им билеты, давая сдачу, задавала вопрос кассирша, немного оторопев.
– Ладно, – улыбнулась я, – шучу я. Меня зовут Лариса. Вы уж, пожалуйста, в трубку больше не орите. Всё-таки мы милиция.
Я развернулась на своих платформах и побежала обратно, пыля и трясясь от страха.
«Мне ж, дуре, попадет, зачем я ушла?» – переживала я и торопилась еще быстрее, глядя вдаль на открывшуюся школу, лесок и пустырь напротив Поссовета.
Летела назад, благо это было недалеко, и вдруг заметила Кудаисова Лёшу – начальника Пульта охраны (у всех казахов в советское время были в русские имена).
Лёшина фигура длинная и худая с огромной фуражкой и кокардой, выделявшаяся на фоне белой стены, не обещала ничего хорошего. Под мышкой он держал папку с документами – обязательный элемент настоящего мента. Он гневно и ошалело смотрел на новенькую.
– Димиденко, вы откуда бредете? Мать вашу… – он запнулся и покраснел от натуги, не знал, как выразить возмущение, и дальше, уже взяв себя в руки, терпеливо и монотонно стал объяснять: – Вы себе как представляете объекты без охраны? Вы что не соображаете? Вам что инструкция неизвестна? – он переложил папку в другую руку, снял фуражку и вытер платком лоб, с которого бисером стекали капельки пота.
