Мэлрис эль-Алиэто
Струна сторожевого заклинания звенела так тихо и нежно, что я не сразу понял, что это – сигнал тревоги. Его можно было принять за отзвук мелодии, долетевший из музыкального зала, или движение воздуха, запутавшееся в шелесте ветра.
Но нет. Дрожала потревоженная нить сигнальных чар.
Оторвавшись от отчета, я позволил себе приподнять бровь: это кто к нам пришел, такой… талантливый?
Отпущенный отчет свернулся в свиток и окутался вязью защиты, как только нижний край листа из лунного шелка коснулся плотного округлого бока, замкнув контур.
Один, два, три… десять.
По коридорам Алиэто-оф-Ксадель по-прежнему не летела по тревоге стража.
Дежурный лейтенант не спешил ко мне с докладом о поимке злоумышленника.
Только тихо и, судя по всему, ощутимо лишь для меня, звенели сторожевые чары.
Определенно – талантливый.
Я убрал отчет, запер стол и потянулся к силе.
Нынешний гость, пожалуй, стоил того, чтобы на него взглянуть.
Сосредоточившись и очистив разум от посторонних мыслей, я шагнул меж Гранями[1] замка Алиэто-оф-Ксадель, Цитадели-над-Радугой, твердыни эль-Алиэто, правящего дома мира Улариэ, созвездия миров Лиэнатрэ.
Гость обнаружился у входа в сокровищницу – настоящую, а не официальную, что само по себе вызывало вопросы к Старшему над тенями – неведомым образом пройдя все кордоны охраны на пути ней и миновав замки внешних помещений.
Прикрытый пологом невидимости и шумоподавляющим щитом, он стоял лицом к глухой стене, сквозь фреску на которой уже проступили контуры створок тщательно замаскированных дверей.
Она. Она стояла.
Косой лунный луч и застывшая в нем тонкая фигура – длинная черная коса, положенная по штату всему женскому человеческому персоналу в Алиэто-оф-Ксадель, спускалась ниже узких бедер, а руки… Её руки танцевали. Жили своей жизнью.
Невесомые и прекрасные, исполненные гармонии движения сплетались в совершенный узор.
Застигнутая с поличным шпионка и потенциальная воровка не колдовала – она творила волшебство. И огонь творения, видимый не глазами, недоступный никому, кроме истинных детей Мироздания, сиял в ней нестерпимым жемчужным светом, пробиваясь сквозь кости и плоть озаренной гостьи, сквозь одежду и скрывавшие ее чары.
Вопросов к Мастеру теней становилось всё больше.
Кажется, человеческие коллеги оказались расторопнее нашего старика эль-Талафа, и всё же сумели добыть ту информацию о нашем народе, которую мы хранили столько лет. Нужно будет найти, от кого произошла утечка, и примерно наказать. Потому что для тех, кто посылал ко мне это удивительное создание, кажется, было очевидно: в созвездии миров, принадлежащем темным эльфам, она не может быть казнена ни при каких обстоятельствах.
Внутренний огонь не может быть погашен насильно.
И даже если прекрасная на досуге ест младенцев – это не может быть основанием для её умерщвления. Это лишь основание оградить ее от младенцев.
Все эти возвышенные, но не слишком радостные мысли едва коснулись меня, пройдя по краю сознания, в то время как большая его часть была погружена в эстетическое любование: редкое наслаждение – наблюдать за вдохновенным творцом.
Даже если он при этом пытается проникнуть в твою сокровищницу.
В этот момент взломщица как раз закончила распутывать сигнальное заклинание, и я заинтересованно замер: заметит или нет потайной крючок? А если заметит – отступится или попытается проскользнуть мимо и неминуемо влетит в следующий слой защиты? Потому что снять потайной сторожок невоз…
Возможно.
Озаренная нарушительница с облегчением выдохнула, а я понял, что всё это время не дышал вместе с ней. Расслабил плечи.
Если те, кто её посылал, знали, что делали, а не угадали случайно, и ждут, что девушку, в случае провала, им вежливо вернут – обойдутся. Мы этот талант перевербуем.
А тайной службе отправлю письмо с извинениями. «С прискорбием сообщаем, что ваш человек погиб при задержании – разделяем вашу боль, скорбим вместе с вами». Никто, конечно, этому письму не поверит – но это последнее, что меня волнует.
Отдам ее дому Эриали. Или дому Роу – там наследственная предрасположенность к дамам авантюрного склада. Вот пусть они её и… вербуют.
Еще немного полюбуюсь – уж больно хороша она, объятая лунным светом и вдохновением – и отдам.
Вот досмотрю до того места, как ее обездвижит защитой, и заберу. Как статую.
Избавившись от сигнального заклинания, озаренная почувствовала себя куда свободнее: из позы исчезло напряжение, линия плеч несколько расслабилась… Встряхнув руками, она подвигала пальцами, расслабляя напряженные мышцы, всплеснула кистями – и продолжила свою вдохновенную деятельность.
Окинула фальшивую стену придирчивым взглядом, а затем выверенными и точными движениями одно за другим развесила перед самой преградой пару десятков плетений, и… шагнула вперед.
Защита среагировала безупречно – и я собрался было забрать свой трофей, но с возрастающим изумлением понял, что поторопился. Гостья вернулась на место, которое только что покинула, как ни в чем не бывало – а вот заготовленные ею плетения начали наливаться свечением. И силой. Которую выкачивали из парализующего заклинания.
Не отвлекаясь на такие мелочи, их создательница принялась деловито дублировать шумоизоляцию в комнате и выставлять дополнительные силовые щиты вдоль стен и окон, наполняя меня дурными предчувствиями.
За это время плетения превратились светящиеся, налитые энергией шарики и перестали подавать признаки активности. Не веря своим глазам, я наблюдал, как человеческая женщина собирает их в один – крупный, размером с голову взрослого мужчины…
А вот это уже полная наглость! Использовать мою собственную силу чтобы обворовать меня же!
Такого хамства я стерпеть не мог и шагнул вперед, возвращаясь с плана вуалей, и глядя прямо в округлившиеся бездонно-синие глаза, доброжелательно поинтересовался:
– Что вы здесь делаете, лирелей[2]?
Эриали и Роу обойдутся.
Сам завербую.
Даркнайт Ирондель Янтарная
Что мне нравилось в мире Улариэ – так это ночи. Плотные, бархатные, глубокие.
Еще нравилась архитектура – я ценю сдержанность и элегантность эльфийского классицизма.
А вот обитатели его мне совсем не нравились: темные эльфы недоверчивы, высокомерны, да к тому же обладают невероятной магической чувствительностью.
Работать совершенно невозможно.
Особенно, когда вокруг тебя бережной, но бескомпромиссной пеленой оборачивается обездвиживающее заклинание, и низкий голос, хорошо поставленный и богатый, задает вопрос.
Это был сокрушительный провал.
Конец всему.
Потому что в дополнение к вышесказанному, темные эльфы склонны казнить чужаков-нарушителей направо и налево, руководствуясь при вынесении приговоров абсолютно необъяснимой с человеческой точки зрения логикой.
