Ноги гудят так что за этой болью даже не замечаю, как ручки тяжёлого пакета впиваются в мои пальцы. С трудом перекладываю свою ношу из одной руки в другую, чтобы достать ключи из сумки. Слышу, как они звонко ударяются друг о друга, но никак не могу нащупать. Не выдерживаю и нажимаю кнопку звонка, в надежде, что Андрей дома. Но в ответ не раздаётся ни звука. Ставлю пакет на пол и, перерыв сумку, наконец нахожу ключи и захожу в квартиру. Из комнаты доносятся тихие щелчки клавиатуры, муж как обычно сидит в наушниках. Раздеваюсь, прохожу на кухню, разбираю пакет с продуктами, попутно закидывая грязные тарелки со стола в раковину. Обида и усталость душат.
Мы с мужем живём в ипотечной однушке. И пока я убивалась на двенадцатичасовой смене в больнице, он поленился даже просто убрать за собой. Заглядываю в холодильник, но вместе котлет, которые я только вчера приготовила стоит пустая сковородка. На второй полке стоит кастрюля с остатками макарон и ложкой внутри. С психами вынимаю это всё и ставлю в раковину прямо поверх грязных тарелок. Наконец, услышав звон посуды на кухню приходит и Андрей.
– О, милая, ты уже дома? А я вот только собирался…– начинает он как нив чём не бывало.
– Что? – перебиваю его, – Что ты собирался? Приготовить поесть? Помыть посуду? Или может быть встретить меня с работы, чтобы я не тащила тяжёлые пакеты?
Скрывать своё раздражение нет ни сил, ни желания.
– Понятно, у самой плохое настроение, решила и мне испортить. Да, я думал успею помыть.
Он показательно складывает руки на груди.
– Андрей, сколько можно? Я же не железная, чтобы тащить всё на себе.
– Ой, только не начинай, а. Сейчас помою тарелку. Подумаешь!
Он подходит к раковине и демонстративно включает воду на максимум, брызги разлетаются во все стороны, но он упорно делает вид, что так и должно быть. Я подхожу и убавляю напор воды. Сил спорить больше нет. Я иду в ванную, чтобы смыть очередной непростой день. Но отражение в зеркале расстраивает ещё сильнее. Когда я выходила замуж, я была студенткой с длинными волосами, которые красиво завивались в крупные локоны. Сейчас же, спустя пять лет брака и работы медсестрой, мои волосы стали значительно короче, перестали блестеть и чаще всего они собраны в хвост, а завитки потеряли упругость, кожа тоже потускнела. Но самое печальное, что из глаз пропал азарт. Я разглядываю мелкие морщинки, которые уже основательно обосновались между бровей и в углах глаз. Мне всего 29. Но выгляжу уже такой уставшей.
Оставив своё самобичевание, быстро принимаю душ. Когда возвращаюсь на кухню, вымытая посуда стоит на сушилке. Андрей молча ждёт меня, прислонившись к мокрой раковине. Я абсолютно игнорирую его присутствие, сооружаю себе салат, чтобы хоть что-то съесть перед сном.
– Милая, Катенька, прости, я потерял счёт времени, – за спиной встаёт Андрей. Его голос пронизан раскаяньем. Как обычно.
– Андрюш, я очень устала. Давай завтра поговорим.
– Конечно, конечно. Давай помогу. Что у нас на ужин?
Я так и застываю с ножом в руке. Но через секунду разворачиваюсь всем телом в его сторону.
– Я себе на ужин готовлю салат.
– А мне?
– А тебе? Тебе?! – истерика стремительно приближается, – Это невыносимо. Просто невыносимо! Андрей. Ты ведь выходной сегодня был. Так позаботься о себе сам!
Муж хмурится и обидчиво дует губы.
– Готовка – это женская работа.
– Ну что ж, тогда, кто не работает, тот не ест.
Я дорезаю овощи, беру вилку и сажусь есть, игнорируя мужа. Он, фыркнув, уходит в комнату.
В какой момент всё изменилось? Как я вообще докатилась до такого состояния? Когда мы поженились, Андрей уже работал инженером на заводе. Он смог обеспечивать нас пока я нарабатывала опыт за гроши, и я всегда заглядывала ему в рот, как человеку более опытному в этой жизни. Как так получилось, что сейчас в свои 32, он стал так бессердечен и ленив?
Ложась спать, я молилась, чтобы только он не захотел близости. У меня нет ни капли возбуждения по отношению к нему сейчас. Да и как только моя голова касается подушки, я мгновенно засыпаю.
Следующий день начинается со звонка коллеги, которая слёзно умоляет выйти вместо неё на смену. Отказать я даже не успеваю, потому что моё сонное «Угу» уже воспринято как согласие.
Обычный рабочий день в госпитале, если не считать, что это уже пятая смена за эту неделю. Дежурные обходы пациентов: кому обработать швы, кому проверить капельницу. Честно говоря, я своих пациентов запоминаю только по диагнозам, с трудом узнавая в лицо. Захожу в очередную палату. Но вместо одинокого пациента застаю ещё и посетителя. Весьма симпатичный молодой мужчина в кожаной куртке, джинсах сидит на стуле рядом с кроватью. Его взгляд цепко исследует меня. А затем на его лице расцветает обаятельная улыбка. Да, с внешностью ему весьма повезло. Русые волосы взъерошены, пару прядок падает на лоб, придавая мальчишеский вид.
– Добрый вечер, пора делать уколы, гостя попрошу покинуть палату, – произношу как можно строже.
– Здравствуйте, – приветствует меня незнакомец, – а можно я с братом останусь? А то он врачей боится.
В уголках зелёных глаз появляются лучики от улыбки.
– Что ж, тогда хорошо, что я не врач, а медсестра. Время посещений уже закончилось. Так что позвольте мне делать свою работу.
Я переключаю всё внимание на больного. Пациент же с любопытством смотрит на брата. Я впервые за эту неделю замечаю на его лице подобие улыбки.
– Роман Борисович, ложитесь на живот и приспустите штаны. Последний укол на сегодня.
Я начинаю производить привычные манипуляции, забыв о госте за моей спиной. И только, когда заканчиваю и выпрямляюсь слышу за спиной покашливание.
– На сегодня всё, завтра подойдите к хирургу, нужно, чтобы он осмотрел шов.
Я иду на выход мимо незнакомца, невольно вдыхаю его запах. Бессознательно делаю второй вдох глубже, подмечая приятный аромат.
– Даю вам пять минут попрощаться, – бросаю, не оборачиваясь.
Мелькает мысль спросить название парфюма, чтобы купить такой мужу, но я так и не решаюсь.
В десять вечера я наконец передаю смену. Сил нет даже на то, чтобы переодеть форму, но выбора нет. Прикинув, что я ещё успеваю на предпоследний автобус, ускоряюсь и выхожу из больницы. До остановки идти недолго, но по темноте не очень комфортно. Чувство страха обостряется, когда слышу, как ко мне приближается мотоцикл. Я не оборачиваюсь, не останавливаюсь и даже не замедляю шаг. Иду целенаправленно к остановке. На которой как на зло никого.
Мотоциклист равняется со мной, снимает шлем и окликает меня.
– Екатерина! Что ж вы так поздно и одна идёте? – знакомый голос разрезает тишину улицы.
Я быстро смотрю в его сторону и продолжаю идти. Да, это тот самый брат моего пациента.
