Шел к концу 92-й.
Кроме двух предыдущих дел нам с Алексеем удалось недели за три размотать нехитрое заказное убийство одного торгового бизнесмена, и помощника моего утвердили старлейем – так что мы два дня всем Отделом отмечали сначала оное событие, а потом, во второй день, «обмывали» медаль Михалыча, так как Отдел вышел на отличные показатели к концу года.
В общем, радостно обстояло.
Но с другой стороны, вышло мне легкое огорчение – отцу с братом досталось крупное дело на весь, как минимум, январь, так что отдых в Египте пока накрылся.
Хотя он бы и так накрылся, потому что перед самым Новым годом нам с Лешей поручили новое расследование.
Интересное было дельце.
Однако сначала не о нем, так как есть должок: обещано было в двух предыдущих новеллах подробнее рассказать о ментовской системе вообще, а это опять тянет за собой тему – «Кто мы такие и почему?»
Не ответим, разумеется, до конца, но кусочек к уже сказанному добавим.
Помните у Горького: «Человек Запада еще в раннем детстве, только что встав на задние лапы, видит всюду вокруг себя монументальные результаты труда его предков…»
Вот тут сейчас обратим внимание вроде как не на главное: «…только что встав на задние лапы…»
Царская Россия сильно отставала от Запада, и хотя в предвоенные годы темпы развития были высокими, промышленное и научно-техническое отставание можно охарактеризовать одной фразой писателя и высококлассного инженера-путейца Гарина-Михайловского: «Чуть гайка посложнее, и надо уже везти из Германии».
И перспектива у России не была радужной. Научно-технические кадры в процентном отношении к населению в разы уступали западноевропейским странам, а в процессе и после Гражданской войны страну покинуло около 2 миллионов человек, среди них тысячи ученых и инженерно-технических работников; в том числе, среди ушедших офицеров Белой Армии было немало военных строителей, инженеров-оружейников и т. п. Россия потеряла (сюда еще надо добавить просто умерших от голода), таким образом, основной корпус научно-технических и культурных кадров. А культура, кстати сказать, есть духовная пища научной интеллигенции, мозг без нее так же плохо работает, как физически плохо – голодное тело.
«… на задние лапы…» – а вставали ли мы вообще на них?
Наши Петербургский и Московский университеты начали работать только через 600 лет после уже десятка западноевропейских и почти через сто восемьдесят лет после открытия университета здесь на Кальяри – каком-то острове в Средиземном море, а на Корсике и в Сицилии высшее образование стартовало еще раньше. На островах! – подчеркнем, – а на континенте высшее образование и научно-информационный обмен достигли высокого очень уровня уже к XIV веку, и для межнациональных научных контактов использовался общий для всех культурных людей язык – латынь.
Важно отметить, что отдельные гении, являвшиеся и в России, не создают науку, они создают прорывы в науке, а сама наука создается «рядовой» профессурой и доцентурой, без которой гениям не от чего отталкиваться и не из чего прорываться. Наука – это, прежде всего, среда, которая для своего роста по вертикали и горизонтали требует кадров, кадров и еще раз кадров. Современная Америка, например, не только активно растит их у себя, но и собирает по всему миру. Кто-нибудь слышал хоть один там призыв сократить расходы на науку?.. И не услышите. Причем у них прекрасно себя чувствуют и ученые среднего класса, те самые «рядовые». Никакой агроном не вырастет и не соберет урожай сам без коллектива работников, и чем сильнее-благополучнее эти работники, тем большим будет и урожай. Вполне в истории России это понимали только три человека: Петр I, Екатерина II и «послевоенный» Иосиф Сталин.
Только не спешите с подозрениями в моих симпатиях к Сталину – кровопийца и людоед, разумеется. Гитлер ни чем не был лучше, но как управленец, стратег признается выдающимся всеми историками мира. Берия, между прочим, был превосходным просто организатором-управленцем. То есть – не будем путать цвет с температурой.
Так вот, Сталин и до войны вполне оценивал науку, но думал, что ученых можно шерстить как всех прочих, и ему «бабы новых нарожают». Война показала, что наличие сильных голов «здесь и сейчас» слишком многое означает. Следовательно, бережнее с ними надо, а главное – надо их культивировать. И в 1949 г., когда кругом еще зияли раны войны, принимаются тарифные ставки для работников Вузов и НИИ, которые сохранились неизменными!! вплоть до перестроечных 90-х годов. Во второй половине 80-х водитель автобуса уже зарабатывал почти как доктор наук, бухгалтера крупных заводов, вместе с премиями, имели еще больше и т. п. То есть на протяжении всех послесталинских лет (Хрущев-Брежнев-Горбачев) шла нивелировка качества труда, и прежде всего, труда научного. Впрочем, и инженер с зарплатой рабочего очень средней квалификации, представлялся абсурдом везде, кроме СССР.
А тогда, при Сталине, доцент получал в три раза больше, чем, например, метростроевец.
И с культурой Сталин поступил таким же примерно образом. В том числе: уже с 1948 г. разворачивается широкая программа по переводу иностранной литературы, выпуску иностранных и отечественных авторских собраний сочинений; цены на книжную продукцию устанавливаются крайне низкие; и даже создается новая профессия – «агент по распространению книг» с функцией хождения по домам и навязывания гражданам подписок на различные собрания сочинений.
Да, гад был Иосиф редкий, но не дурак.
А вот дурак Хрущев, решивший за 30 лет привести страну к коммунизму, о росте зарплат ученых не думал, наоборот – пусть всё выравнивается, ведь скоро – при коммунизме – каждый будет и так получать по потребностям, и деньги уже исчезнут, зачем они? – приходи и бери с прилавка что и сколько тебе захочется.
Ну а Брежневу вообще всё было до фонаря, кроме собственных наград и любимой забавы – охоты. Еще на машинке покататься, в связи с чем имел небольшой автопарк. Пока здоровье позволяло, не прочь был выпить и любил покурить. А в последние совсем уже маразматические годы целовал всех подряд мужиков взасос. И еще такая мелочь: афганскую войну нам устроил – 30 тысяч убитых, около 100 тысяч раненых (многие с увечьями на всю жизнь). Это человекообразное существо правило страной 18 лет, и народ его тепло вспоминает. А при жизни про Брежнева рассказывали незлобные анекдоты, а на всесоюзных партийных мероприятиях встречали бурными аплодисментами, даже когда он с трудом стоял на трибуне и иногда путал слова. Ерунду, которую он городил, обычно комментировали так: «Простые, но по-ленински мудрые, слова Леонида Ильича». Еще при нем была дешевая водка и дешевый портвейн. Так когда это мы «встали на задние лапы»?
