Среди сумрака вечного ада,
Среди мертвых, живых и чужих,
Убивая немыслимых гадов —
Пробирается к храму святых,
Один мужественный, храбрый воин.
Он силен, он хитер и могуч,
Он отважен, умен, он достоин,
Победы над злым сводом туч!
Его меч, резким сильным ударом,
Убивает противника влет.
Сталь вонзается, будто живая,
Прорывая насквозь злую плоть!
Булавою, мечом, арбалетом,
Помогая себе на пути,
Он идет. Он идет к злому свету,
Чтоб погибнуть, но мир свой спасти!
О таких люд слагает былины,
От таких враг бежит кто куда.
Доблестный Родины сын он —
Богатырь, силач Миров Иван!
И не знает наука земная,
Что еще может, скромен он быть.
Что не нужно ему мира слава,
Он не ищет себе похвалы.
По горам, по лесам и озерам,
Ходит доблестный воин Иван.
Кто встречает его хлебом-солью,
Кто горилки нальет по сто грамм.
И ликует народ и смеется,
Если Миров в деревню зашел.
Он в ответ скромно им улыбнется,
Хлебнет квас, и идет, куда шел.
А идет он ни много, ни мало,
В ту страну, что за тридцать земель
Там теперь его ждет Мирослава,
Что с собой утащил подлый змей.
Этот зверь, этот гадкий подонок,
К себе тащит и тащит людей,
Но теперь то он будет покойник.
Будет Мировым, свергнут злодей.
Предстоит богатырскому духу
Собрать все свои силы в кулак,
Чтобы сразу мечом своим ухнуть,
По могучей ключице врага.
Чтобы тот захлебнулся кровищей,
Чтоб издох, как последний шакал.
Чтобы следующий, над своей пищей
Уж по долгу еще размышлял.
А пока, держит путь через землю,
О которой слагают стихи.
Через пруд, через горы за степью,
Через Дон, на Кавказа хребты.
Там, в пещере глубокой, и скрылся
Тот огромный и дерзкий злодей.
Теперь сказ о пещере Азиршской
Страх наводит средь добрых людей.
Но не долго осталось бояться
Людям, зверя Адыгских пещер,
К нему Миров идет расправляться,
Он сторонник сейчас жестких мер.
На коне, пиковой, вроной масти,
Скачет наш богатырь по степям,
Чтобы люди опять жили в счастье,
Чтоб народ Руси страха не знал!
И когда придет воин могучий,
Уже некуда будет спастись,
От него, той змеюке колючей.
Бой завяжется, что хоть крестись.
И спасет людей подвиг Ивана,
Обессилит же враг, наконец!
Поцелует тут, в щеки румяны,
Он дивчину, и враз под венец!
***
Мирослава же, стройная девка.
Красна русская девица всем!
И готова она любить крепко,
Молодца, что разбил ее плен.
Но сейчас прекручинилась тихо,
И сидит в стороне от всего.
Хочется ей, чтобы лихо,
Спас Иван Миров ее.
Пригорюнилась, дева, в печали,
Уже ждет-недождется она,
Когда зверь, повинуется стали,
Что воткнет в него твердо рука.
Но Ивана все нету и нету.
И голоден уже подлый змей.
А не трогает девушку эту,
Потому что задумал злодей,
«На живца» сыграть с русским двуногим,
Злодей Мирова жаждет на стол.
Остальным же, детинам убогим,
Будет сложно, воткнут в него кол.
И сейчас, несмотря на засаду,
Идет воин-Иван прямиком.
Не боится он подлого гада,
Верит – мир будет спасен!
А дивчина сидит преуныло,
Поет грустные песни она:
«Слеза катится, но вдруг застыла —
Потом вновь покатилась слеза».
Дрожат пухлые губы девахи,
Причитает она вновь и вновь:
«Он придет скоро в красной рубахе.
Богатырь спасет! Будет любовь!»
***
В то же время, только чуть раньше,
В славном городе ссорился князь,
С отпрыском со своим старшим.
Влюбился он. Что за напасть?!
Но не может он сердца добиться,
От него воротит взгляд она.
Да и надо ж такому случиться,
Любит Мирова девушка та.
И задумал сын страшное дело,
Подозвал Глеб к себе колдуна,
Приказал превратить слугу слева,
В огнедышащего демона.
И сказал, что тот снимет заклятье,
Коль избавится от силача.
«Убив воина, снимешь проклятье!
Ну а нет – ты трофей палача!»
Не успел Славгородский владыка,
Не сумел сына остановить.
И с тех пор злобный змей искуситель
Начал Русские земли крушить!
Михаил – князь и мудрый и добрый,
Но его доброте есть предел,
Не прощает поступок, он, подлый!
И изгнал сына, чтоб не у дел,
Оставался его старший отпрыск.
Ведь потом может он и предать.
А сынок, открыв к магии допуск,
Захотел новым князем престать.
Отомстить захотел за обиду,
Что испытывал из-за отца.
Отравить решил, не подав виду.
Вот такой вот был план подлеца.
Наварил злой колдун ему зелье,
От какого смерть тотчас придет.
Все ж решат – князь отравлен похмельем,
И ни в чем не повинен сынок.
Было утро. Пришел Глеб прощенье
Попросить у родного отца.
Попросил так же благославленья,
На поимку злодея. С крыльца
Выпалил слугам, что будет
Сегодня предбоевой пир.
И вскоре народ забил в бубен,
И Славгород вскоре кутил!
На гулянье собрался весь город,
Выпивал здесь и старец и мал.
На такой, громкий медовой повод
Князь Ивана, конечно, позвал.
И хлебнул богатырь чарку меда,
Да того, что с отравою был,
Князь смотрел сие действие строго,
Спустя час от раздумий решил:
Посадить сына-Глеба в темницу,
Запереть на сто сорок замков.
Чтоб из пищи была только крыса,
Вместо нар ему восемь колов!
А Ивана же, срочно к знахарке,
Пусть колдует над телом его.
Через тридцать четыре припарки
Был Иван Миров здоров.
И теперь вот бежит во всю удаль,
Спешит девицу красну спасти.
«Берегись, подлый змей! Злобный сударь!
Головы тебе впредь, не снести!»
***
Было заполночь, ей же не спится.
Дождалась, пока змей захрапел.
Тихо-тихо, как сквозь водицу,
Прошмыгнула она за предел
Своего заточенья в темнице.
И теперь же в пещере одна,
Рядом висят чьи-то лица,
Где выход неясно пока.
Но на ощупь идет, не боится,
Не страшит красну девицу тьма,
Будь хоть дьявол тут на колеснице —
Никому не отдастся она!
Ну а змей, если лапу поднимет,
Коль найдет если вдруг он ее,
То пусть лучше уж примет погибель,
Чем опять в заточенье свое.
***
Чуть светало, остался дремучий,
Горный лес, но последний зато.
Сквозь него идет воин могучий,
И зовут Иван Миров его.
В душе страсть приближения боя,
Скоро будет повержен злодей.
Бурлит кровь в добром сердце героя.
Вскоре сгинет долой подлый змей.
Вот уже на пути вход в пещеру,
Вот и слышится рык подлеца.
До предела натянуты нервы.
И заходит наш воин с торца.
Хищник, воет, вокруг озираясь,
Не поймет, что стряслось и куда,
Убежать смогла пленница. Маясь,
