О чем мне не успел рассказать дождь
Женщины любят задавать глупые вопросы. Номер один в моём личном рейтинге: «За что ты меня любишь?» Я давно научился отвечать правильно. Понадобилось всего-то два развода, три пощечины, пять небольших истерик и один разбитый сервиз. Теперь, когда состоящая со мной в отношениях женщина задаёт мне этот бессмысленный вопрос, я нежно беру её за руку, смотрю ей прямо в глаза и как можно проникновеннее отвечаю: «За то, что ты есть, родная».
Объятия, поцелуи, горячий шёпот признаний, слёзы умиления. Скучно. Грустно. Противно. Но держу марку. Потому что потерпеть нужно совсем немного – чуть позже в ванной буду долго смотреть на своё отражение в зеркале, умываться и печально подмигивать самому себе. Так уж устроены женщины, что поделать. Хотят, чтобы мы говорили им о мифической любви.
Но была одна женщина в моей жизни, про которую я точно могу сказать, что любил её. И знаю, за что.
Она была смешная. Могла внезапно остановиться посередине дороги и, задрав голову, начать с умным видом пересчитывать облака. Подруга съедала пять порций мороженого подряд, а потом уверяла меня, что благодаря наставлениям своей подруги из Индии и её специальным мантрам, не получила ни единой калории. Обожала смотреть на закат, рассуждать о числе пи. А ещё она любила черешню. И меня.
Мы познакомились на первом курсе института. На скучных лекциях я любовался её изысканным профилем. Любимая замечала это, в её глазах загорались озорные огоньки. Она манила меня к себе, а когда я наклонялся к ней так близко, что наши головы соприкасались, начинала отстукивать на столе пальчиком азбуку Морзе. Тайные послания: программу на вечер, признание в любви или просто набор несуществующих слов. Но чаще она сообщала: «Мы вместе навсегда». И добавляла: «До самой смерти». А когда я хмурился, смеялась: «Я сообщу тебе о своём уходе».
Но мы не верили в смерть. Молодость опьяняла и кружила голову. Красотой нашей пары восхищались, да и мы ей упивались, теряли голову от поцелуев. И после лекций спешили навстречу сияющему над нами солнцу.
А когда шёл дождь, и маленькие капельки барабанили в окно, мы целовались под теплым пледом, забыв обо всем на свете. Иногда любимая внезапно отстранялась, особенным жестом прикасалась к моей щеке и, поворачивая голову к окну, с заговорщицким видом кивала на стекло:
«Ты слышишь? Мне кажется, что капельки живые. Маленькие таинственные существа. Они стучат в окна особенной дробью, специальной азбукой Морзе. Каждому человеку несут персональное послание. И тот, кто сможет его услышать, расшифровать, узнает свой собственный секрет, который изменит всю его жизнь. Беда в том, что мы думаем, что это просто дождь.»
Я поворачивал вдохновлённое лицо милой к себе и нежно целовал её губы, заставляя думать только обо мне. Подумаешь, какой-то дождь. Мне не было дела до глупостей, лишь она интересовала, манила и сводила меня с ума. Ей хотелось поэзии, а мне – насладиться любимой, выпить её до дна. Молодой, глупый и горячий, я отдал бы тогда всё на свете просто за то, чтобы она была рядом. Но любовь, как известно, не вечна.
Пролетели студенческие годы. Мы расстались из-за какой-то ерунды, которая быстро выветрилась из моей памяти. Вскоре я женился, через пару непростых лет развелся, твердо решив посвятить себя холостой жизни. Стал руководителем среднего звена, неплохо зарабатывал, ездил по миру – словом, жил в своё удовольствие. Пока меня не поймала женщина, ставшая моей второй женой. Именно поймала. Она забеременела от меня. Теперь я уже не хочу знать, случайность ли это была или коварный расчёт. Дети – это неплохо. Точнее, это оказалось намного лучше, чем я мог себе представить.
Старшей дочери сейчас четырнадцать, младшей – семь. У меня давно свой достаточно прибыльный бизнес. С женой мы неплохо ладим, в том числе и потому, что я смог дать ей понять, что мне жизненно необходимо собственное пространство. Купил небольшую уютную квартирку в старом сталинском доме в центре Москвы и уединяюсь там на несколько дней в неделю. Отдохнуть, поразмышлять, а иногда и встретиться с молодыми нимфами. Живём один раз, не вижу повода отказывать себе в невинных удовольствиях.
Жизнь удалась. По крайней мере, так я думал еще вчера.
А сегодня случайно нашел её в ленте известной социальной сети. С фотографии улыбалась всё та же милая прелестная компаньонка моей безумной, безрассудной молодости. Прошло двадцать лет! Сначала подумал, что это старые фотографии студенческих лет, но вскоре понял, что ошибаюсь.
Мы живем в век технического прогресса. Это значит, что любая фотография морщинистой бабули может быть в два клика переделана в изображение молодой красотки. Я это знал. Но не в силах оторваться, завис, перелистывая её профиль. Париж, Барселона, Венеция. Театры, выставки, премьеры. Цветы, дорогие машины, модная одежда.
С облегчением увидел, что на её странице указан номер телефона. И немедленно позвонил.
– Слушаю, – ответил мне звонкий голос времён моей бурной юности.
Я словно наяву увидел её широко распахнутые глаза, в которых отражался огромный сумасшедший мир, которым нам тогда только предстояло покорить.
– Это я, – ответ вышел хриплым, неуверенным и глупым. Ну какой я! Прошло двадцать лет!
– Я так рада тебя слышать! Минуту назад думала о тебе!
Что?
Я невольно посмотрел на часы. 19:41. Значит, в 19:40. Что за чушь!
– Приезжай ко мне, – Боже, что я несу? – Я непременно должен увидеть тебя. Оказывается, я так скучал по тебе всё это время.
Она засмеялась знакомым мелодичным смехом. Тем самым, что дарил счастье и наслаждение. И от которого меня снова бросило в дрожь, словно не было этих лет. Равнодушия, разочарования, забвения. Снова почувствовал себя нищим студентом с горячим сердцем, готовым отдать всё, что у него есть, за одну только улыбку любимой.
– Называй адрес. Вызову такси!
Заметался по квартире в её ожидании. Попытался смахнуть пыль, лихорадочно набирая номер доставки ресторана. Какой я дурак, даже не спросил, какую кухню она предпочитает, что пьёт. Вряд ли, как раньше, шампанское. Но на всякий случай заказал всё. А крепкие напитки у меня в логове имелись в избытке. Метание по квартире неизбежно привело к тому, что запнулся об угол стола и едва не упал. Это привело меня в чувство. Что я, в самом деле, как мальчик? Плеснул себе виски. Наверно, она на самом деле постарела и подурнела, возможно, обзавелась целлюлитом, а от её былой гибкости не осталось и следа. Но сердце продолжало биться в моей грудной клетке, отметая доводы рассудка и словно зная что-то, пока недоступное мне.
Если вы ждете, что наконец-то раздался звонок, и я побежал открывать дверь, то всё было совершенно иначе. Я забыл за эти годы, что с ней всё никак у людей. Она просто отворила дверь и вошла. В моей голове пронеслась мысль, что дверь была заперта, но она тут же исчезла, уступая место восторгу.
