Речь пойдёт о восьмидесятых годах века минувшего. Ещё был Советский Союз. А ещё был Крым – область Советской, не «незалежной» Украины, куда мог свободно приехать любой советский гражданин. (Разумеется, из числа тех, кто ехал туда, пусть и налегке, но не за счёт пустых карманов).
Свободно приехали туда и мы с приятелем: воспользовались случаем. Как-то в августе отправило нас начальство в командировку в Днепропетровск на тамошний металлургический завод «по вопросам согласования и увязывания». Проще говоря, «толкачами».
По прибытию нас сразу же «обрадовали»: «зайдите на недельке». В переводе с канцелярского на русский: «Дней через десять, если повезёт». Отбили телеграмму «на родину», получили добро на ожидание, и стали думать, что делать дальше. Определиться с планами на будущее помог сосед по гостиничному номеру: «Что вам тут делать – поезжайте в Крым! Десять часов поездом – и вы в Симферополе! А там – на троллейбус, и сходи на любой понравившейся остановке!».
Мы поблагодарили «благодетеля», и в тот же вечер (благо, с билетами не было проблем) отбыли в Симферополь. Хорошо ехать ночью: время летит быстро. И вот уже – Симферополь. Первым делом решили определиться с маршрутом: соблазнов – хоть отбавляй! И то: на пути следования троллейбуса от Симферополя до Ялты – Алушта, Гурзуф, Никитский ботанический сад, «Артек»! От одних названий дух захватывает! А дальше, вдоль Южного берега – Мисхор, «Ласточкино гнездо», Ливадия, Алупка, Симеиз, Кореиз! Магия карты такова, что глаз не оторвать!
После некоторых раздумий решили не оригинальничать и доехать до конечной точки маршрута – Ялты – а там видно будет. Всю дорогу, пока ехали, а это часа два «с хвостиком», душа пела от восторга. А, уж, когда из-за поворота показался знакомый силуэт Аю-Дага, мы буквально воспарили: «Артек»!
Приехали. В двух шагах от остановки – квартирное бюро. Подступиться невозможно, но подступились. Хотя лучше было спокойно постоять в сторонке: сберегли бы и нервы, и силы. Почему? Да, потому, что тётенька в окошке металлическим голосом то и дело оповещала страждущих: «Только семейным с детьми, и не меньше, чем на три недели!». Нас, даже при желании, нельзя было отнести к семейным, тем паче, с детьми (не нынешнее, однако, время!). Да и приехали мы, максимум, на полторы недели.
Но всё когда-нибудь кончается. Кончилась и наша пора ожидания, больше смахивающая на нервотрёпку. Какая-то тётенька подошла к нам (сама!), и, узнав, что нас только двое, и что прибыли мы всего лишь «на недельку-другую», предложила (опять же сама!) проследовать. Не «проследовать», а именно проследовать! То есть, в обычный дом, а не в «казённый»!
Сговорились на трёх рублях в день «с носа», с уплатой «гонорара» за неделю вперёд. Мы «съели и не подавились». Так же легко прошёл и ультиматум хозяйки: «Выход в поле» – в восемь часов, и чтобы до двенадцатого удара в полночь я вас здесь не видела!“. Да и то: „Я приехал отдыхать, и от сваво не отступлюся…», как пелось в одной из пародий на песню Высоцкого «Это был воскресный день». Мы тоже приехали отдыхать, а не сидеть взаперти под бдящим оком квартирной хозяйки!
«Отдыхаю я хорошо, только устаю сильно» (Григорий Горин). Это – и про нас, и про наших «соратников по борьбе за здоровый образ жизни», и за условия, которые предлагал нам бархатный сезон доперестроечного Крыма. Первой из проблем, с которой мы столкнулись, было питание. Я не сразу понял, почему у закрытых дверей занюханных столовок – такие толпы людей с маленькими бумажками в руках! Можно ведь пойти в кафешку под открытым небом или в соседнюю столовую, в которой почти нет народу!
Оказалось, «не можно»: бумажки, которые вертели в руках оголодавшие курортники, были талонами на завтрак, обед и ужин. И кормиться несчастный «пипл» мог только в указанных на бумажках учреждениях общепита! Такая, вот, почти «крепостная зависимость»! И все терпеливо отбывали повинность: «уплОчено».
В отличие от «пипла», мы были «дикарями», не связанными обязательствами и внесёнными платежами, и поэтому бродили в поисках хлеба насущного по всему побережью. Поскольку рассчитывались мы наличными, не торгуясь, то отношение к нам было, если и не дружеским, то и не враждебным.
Проблемой номер два стал выбор места отдыха. Как тут не вспомнить советские комедии и юморески на тему «занял очередь к лежаку». А ведь не шутка: так и было! И «путешествие по телам» – тоже не шутка. А как иначе было добраться до освободившегося квадратного метра грязного галечника?!
Мы с коллегой шутили минуты две, не больше. Ровно столько времени нам понадобилось для того, чтобы увидеть себя застрявшими в плотных слоях лежащих впритык друг к другу человеческих тел. Это уже потом мы определились с методой: один дежурит наверху, у ограждения, а другой ждёт его «целеуказания» внизу, чтобы успеть первым к освободившемуся лежаку.
Так мы маялись полтора дня, а потом решили мигрировать. Сели на борт «Кометы» – и в путь, на поиски лучшей доли. До Алушты ничего приличного в плане хотя бы галечника нам не попалось. Но когда мы прибыли в Алушту, то пожалели о том, что не высадились где-нибудь по дороге. Во-первых, то что «алуштяне и гости нашего города» полагали городским пляжем, таковым не являлось. Разве можно считать пляжем узкую полоску грязного галечника, к тому же, забитую «пережаренными» телами курортников «под завязку», как сельдь в бочке?! «Пипл» принимал солнечные ванны даже на бетонных парапетах: других «свободных лежаков» в наличии не имелось!
А, во-вторых, даже этот якобы пляж оказался закрыт санинспекцией аккурат с нашим появлением: городская канализация в очередной раз прорвалась в море. Нам даже посчастливилось лично видеть это, как оказалось, не редкое и совсем не природное явление. Мы не только видели, но и слышали носом, как тугая, метровой толщины, грязно-зелёная змея канализационных выбросов медленно извивалась в прибрежных водах, которые цветом и прозрачностью ненамного отличались от канализации. На десятки метров вокруг всё благоухало ароматами жизнедеятельности города.
Лучшее, что мы могли сделать, так это спешно эвакуироваться в безопасное место. На прощание мы отведали местного рислинга из автоматов, которые в других местах Союза предлагали газированную воду. Стакан винца стоил всего двугривенный, и, честно говоря, монета с вином стоили друг друга. Нашего совместного с приятелем мужества хватило только на полстакана. Хотя, чего мы ещё могли желать за двадцать копеек?! Не бургундского же урожая тысяча восемьсот какого-нибудь года!
